чувствовал себя "подкидышем". Кожаный-то сбежал. А ведь
это мы сказали капитану, кто играет в лото. Я-то особо не
болтал, кроме "еще бы", слова не сказал, но и в этом "еще бы"
был некоторый смысл. Капитан спросил: "И ты видел монахов?" -
"Еще бы", - ответил я.
- Да не волнуйся ты, - сказал Крендель. - Догонят они
его. Они же на мотоцикле. Сейчас поедем домой. Только давай на
капитанский мостик слазим. А то чепуха получается: были в
Карманове, а на мостик не залезли.
И мы полезли наверх, на кармановский капитанский мостик.
Ступеньки заскрипели у нас под ногами, запели на разные
лады.
Снизу, с земли, мостик не казался таким уж высоким, но
когда мы забрались на самый верх, встали на капитанское место,
я понял, что никогда так высоко не поднимался.
Здесь, наверху, дул свежий ветер, мостик скрипел, как
старый корабль, и лужа, лежащая внизу, добавляла морских
впечатлений. Но я и не глядел на лужу, слишком мелка,
незначительна была она и становилась все меньше, зато шире
разворачивался город Карманов, с его переулками, красными и
серыми крышами, рынком, вокзалом, башнями бывшего монастыря.
А ведь Карманов был, оказывается, красивый город. Во всех
садах его цвела черемуха, по кривым переулкам ездили дети на
велосипедах, на лавочках у ворот и калиток сидели старушки,
лаяли собаки, серые козы бродили на пустырях. В лучах
заходящего солнца Карманов казался тихим, спокойным городом, в
котором хотелось жить.
Ветер задул сильней, и капитанский мостик поплыл, качаясь
по волнам над городом Кармановом, который стал отчего-то
уменьшаться, и все шире открывался горизонт. Я увидел за
городом озимые поля, речку Кармашку с вековыми ивами,
склонившимися над водой, синие далекие леса, а сразу за лесами
близко, совсем близко показалась Москва, будто из-под земли
выросла Останкинская башня и высотное здание у Красных ворот.
Оказывается, с кармановского мостика видно было очень
далеко, и чем дольше стоял на нем человек, тем дальше, тем
шире видел он. Скоро видели мы не только Москву, а совсем уж
далекие южные степи и горы, которые синели над ними. Ясно была
видна двуглавая снежная вершина - Эльбрус.
- Смотри-ка, смотри! - закричал Крендель и больно схватил
меня за локоть. - Сюда смотри, ближе, ближе.
Я перевел взгляд с Эльбруса на черноземные степи, миновал
Москву, вплотную приблизился к городу Карманову и вдруг ясно
увидел внизу, под нами, сразу за городом, зеленое озимое поле,
которое точно посередине разрезала проселочная дорога.
По дороге мчалась лошадь, запряженная в телегу, а за нею
с коляской мотоцикл.
Погоня
Мотоцикл ревел.
Отсюда, с мостика, слышен был этот рев, перекрывающий
мирные кармановские звуки.
- Наддай! Наддай! - кричал из коляски капитан.
Вася наддавал. Выкручивал рукоятку газа, изо всех сил
прижимался к баку с бензином.
- Вот-вот! - волновался Крендель. - Сейчас накроют.
Но накрыть Кожаного Вася и капитан никак не могли, хоть и
мчались изо всех сил. В этом было что-то загадочное, ведь
телега с Моней на борту была недалеко, от силы метров
