тридцать.
- Да что такое? - горячился Крендель, переживая. - Что
он, заколдованный, что ли?
Но Кожаный не был заколдован. Заколдована была дорога.
Много лет подряд колдовали над нею бульдозеры и коровьи стада.
Они-то наколдовали столько колдобин, что превратили дорогу во
что-то, не похожее ни на что. Только сбоку, в профиль, имела
она сходство с гребнем гребенчатого тритона. Но если
гребенчатый тритон сам живет в воде, то здесь вода находилась
в колдобинах, куда ранней весной и приползали нереститься
гребенчатые тритоны из кармановского пруда. В иных колдобинах
водились и караси.
Мотоцикл, вгрызаясь в дорогу, порой скрывался из глаз, а
вместо него бил фонтан, будто на этом месте открылась нефтяная
скважина.
Лошадь была умней мотоцикла, даже и милицейского. Она
знала колдобины наизусть, чувствовала, куда надо шагнуть.
Впрочем, телега иногда подскакивала на всех четырех колесах, а
то и плавала, подобно барже.
- Поберегись! - крикнул Кожаный и метнул бидон. С
реактивным свистом бидон пролетел над головой капитана.
- Наддай же! Наддай! - просил капитан, но Вася и так
работал на предельных оборотах.
Надо было что-то придумать, и капитан рискнул. На полном
ходу отвинтил он коляску, прыгнул на заднее седло. Не проехав
и сантиметра, коляска затонула.
Мотоцикл сразу рванулся вперед. Расстояние между ним и
телегой медленно сокращалось.
- Давай! - орал с трибуны Крендель. - Жми!
- Береги бензобак! - крикнул Кожаный и снова метнул
бидон. Расстояние между лошадью и мотоциклом стало
увеличиваться.
Увидев такое дело, Моня развеселился. Он оглядывался,
улыбаясь, показывал фигу, приветственно подымал кепку и
прощально ею махал. Полы его пальто трещали на ветру, как
пиратский флаг.
Капитан достал пистолет.
Левой рукой он покрепче обнял Куролесова, а правой стал
целиться. Но мотоцикл так кидало в стороны, что выстрел грозил
самоубийством.
На полном скаку мотоцикл ворвался в особенно коварную
колдобину, и капитан Болдырев вылетел из седла.
Он висел в воздухе, держась рукой за Васину шею, а
мотоцикл по-прежнему мчался вперед. Волей-неволей капитан
вынимал Васю из седла.
Дело могло плохо кончиться. Оба они могли сию же секунду
оказаться в грязи, а это грозило плохими последствиями. Это
грозило тем, что Вася и капитан отстанут от Кожаного раз и
навсегда.
Надо было немедленно что-то решать, и капитан принял
решение. Он отпустил руку. Вася остался в седле, а сам капитан
пролетел над дорогой и, чувствуя, что падает в грязь, проделал
в воздухе двойное сальто. Он приземлился на обочине, вполне
устояв на ногах. На сером его костюме не было и пятнышка.
Мотоцикл рванулся вперед, догоняя телегу, а капитан
поднял пистолет.
Грянул выстрел. Пуля ударила в колесо, вышибла в нем
особо важную спицу - колесо отвалилось. Кожаный выпал из
телеги в лужу и камнем пошел на дно.
Коричневый пузырь вырос посреди лужи, медленно лопнул, а
когда Вася подъехал, водная гладь уже успокоилась. На
поверхности не было даже и кругов. Вася заглушил мотор,
