Сухаревского переулка стоял милиционер в служебных
валенках.
-- Не знаю, как с ним разговаривать,-- шепнул я Орлову,-- как
с милиционером или как с художником?
Валенки шагнули к нам.
-- Ищущие бамбук следуют за мной,-- сказал милиционер в
сретенское пространство, оборотился спиной и направил свои
валенки в переулок.
Он шагал быстро, рассекая метель, взрывая сугробы. Спотыкаясь
и поскальзываясь, мы поспешили за ним.
"Ищущие бамбук следуют за мной",-- повторял я про себя. В
первой половине этой фразы чувствовался художник, а уж во
второй -- милиционер.
Скоро он свернул в низкорослую подворотню, открыл ключом
дверь под лестницей, и мы оказались в какой-то фанерной
каморке. На столе стояла электрическая плитка и старинный
граммофон. На стене висела картонка, на которой был нарисован
тот же самый граммофон. Признаков желанного бамбука видно не
было.
Толкаясь коленями, мы сели на тахту, а милиционер Шура, не
снимая шапки, включил плитку, поставил на нее чайник.
-- Это моя творческая мастерская,-- строго сказал он.
-- Мало метров,-- живо откликнулся Орлов, и они завели
длинный разговор о мастерских и долго не могли слезть с этой
темы. Кубатура, подвальность, заниженность...
Потом милиционер-художник стал показывать свои этюды, а мы
пили чай.
Стакан за стаканом, этюд за этюдом. Время шло, бамбуком и не
пахло.
Меж тем милиционер все больше превращался в художника. Он
уже снял шапку и размахивал руками, как это делали, наверно,
импрессионисты. Орлов похваливал этюды, а я маялся, вопрос "где
бамбук?" крутился у меня в голове.
-- Ты что молчишь? -- сердито шепнул Орлов.-- Хочешь бамбук
-- хвали этюды.
-- Отличные этюды,-- сказал я,-- сочные -- вот что ценно. А
где же бамбук?
-- А зачем вам бамбук? -- спросил милиционер-художник, слегка
превращаясь в милиционера.-- Для каких целей вам нужен бамбук?
Вопрос был задан столь серьезно, будто в желании иметь
бамбук заключалось что-то преступное. Шура как бы прикидывал,
не собираемся ли мы при помощи бамбука нарушить общественный
порядок.
Орлов объяснил, в чем дело, и не забыл похвалить этюды,
напирая на их сочность. Милиционер-Шура-художник-любитель
немного смягчился.
-- Да бросьте вы, ребята, этот бамбук,-- неожиданно сказал
он,-- хотите, я вам граммофон отдам?
-- Граммофон? Но мы в связи с бамбуком...
-- Берите граммофон. Пружину вставите -- будет играть. А
бамбук -- ладно. Потом какнибудь и бамбук достанем.
Я растерянно поглядел на Орлова и увидел в глазах его
жалобный и дружеский блеск. Ему явно хотелось иметь граммофон.
Я перевел взгляд на милиционера и понял, что надо выбирать: или
бамбук, или граммофон.
-- Хороший граммофон,-- пояснил Шура, превращаясь в
художника.-- Мне его одна бабка перед смертью подарила.
Смотрите какая труба!
-- Давай и граммофон и бамбук,-- не выдержал Орлов. Усы его
распустили крылья, принакрыли гору бороды.
-- Не много ли? -- сказал Шура, и взгляд его двинулся в
милицейскую сторону.
-- Погодите! -- сказал я.-- Какой еще граммофон! Вы же
обещали нам бамбук показать.
-- Да на
