и сапоги.
Раздался звонок -- в комнату явились Орлов и Петюшка
Собаковский.
-- Шайка потихоньку собирается? -- спросил у меня Петрович.
Нежданное нашествие сомнительных людей до того растревожило
его, что он собрался бежать за милицией. Но тут раздался новый
звонок -- появилась внезапная Клара Курбе, а за нею --
милиционер-художник.
При виде милиции Петрович прирос к шкафу. Он смекнул, что
сейчас начнется стрельба, отбор колбасы и задержание
преступников.
Милиция, однако, пожавши нам руки, уселась за стол. Тут па
Петровича нахлынули новые мысли, что мы с фотографом тайные
агенты. Безумными глазами глядел он на меня, как бы говоря: "Не
сообщай ни о чем, умоляю". Специально, чтоб попугать Петровича,
я строил Шуре сообщающую рожу.
-- Это ты пригласил Клару? -- потихоньку спросил меня Орлов.
-- Да нет.
-- Сама явилась,-- сказал Орлов и поморщился.
Это орловское поморщивание было мне непонятно. Вроде раньше
он особенно не морщился при виде Клары.
Непонятно было, откуда Клара взялась у Петровича, ведь она
никогда в жизни не знала моего адреса, не знал его и
милиционер-художник. Значит, откуда-то они узнали, а откуда? И
почему Клара пришла с милиционером?
В суматохе сборов спрашивать об этом было неловко. Клара
между тем была сегодня какой-то необычной, я бы даже сказал --
необыкновенной. Она как-то стеснялась, пряталась за
милиционера, и в руках у нее была ромбическая картонная
коробка. Куда деть эту коробку, она положительно не соображала.
Какое-то время мне казалось, что она хочет всучить коробку
мне, и я на всякий случай отошел к лодке. Клара водрузила
коробку на стол.
Под гомон милицейских восторгов коробку вскрыли, и-в ней
оказался чудовищный торт, на котором росла неприятно-розовая
толстая роза.
Фотограф взялся заваривать чай, а Клара резать розу. Стали
пить чай с Клариным тортом. Милиция, как я и полагал,
навалилась на розу, хотя и Петюшка оттяпал некоторый кусок.
Задавленная тортом беседа текла вяло. Я рассказывал о
Багровом озере, о легкости "Одуванчика".
-- Слушай,-- сказал Петюшка, втянув остатки розы,-- а кто у
вас капитан?
-- Что такое? -- не понял я.-- Какой капитан?
От кого, от кого, но от Петюшки я такой глупости не ожидал.
Кажется, всем ясно, что капитан -- я. Я строил лодку, задумывал
плаванье, все организовал, так кто же капитан?
-- Он,-- сказал фотограф и показал на меня пальцем.
-- По-моему, он безрассуден,-- сказал милиционер Шура, еле
ворочая своим тортолюбивым языком.-- Он не годится в капитаны.
Я задрожал от удивления и обиды. Я надеялся, что кто-нибудь
возразит Шуре, но все молчали, а Клара обиженно поглядывала на
меня. Она прекрасно заметила, как невнимателен я был к ее розе.
-- Но ведь он построил лодку,-- сказал фотограф,-- значит, он
-- капитан.
-- Не важно, кто что строил,-- сказал милиционер,-- важно,
чтоб плаванье прошло удачно.
-- Слушай,-- сказал Петюшка, чувствуя, что обидел меня,-- а
зачем тебе быть капитаном? Ты и лодку построил, и плаванье
задумал, вот и плыви себе. А капитаном пусть будет фотограф,
надо же и ему за что-то
