и значительно
кивнул,-- увы, людей он тоже трогает.
-- И какой же головой?
-- А тремя сразу.
-- А в Багровое озеро он заплывает? -- с легкой тревогой
спросил я.
-- В Багровое ему не пролезть, макарка заросла совсем. Да и
чего ему в Багровом делать? В Багровом ведь бесы хозяева. А
бесов Папашка не жрет, они горькие.
-- Тут есть ведь еще одно озеро,-- сказал я,-- Покойное. А
там-то кто живет?
-- Ты что ж, сам не понимаешь?
-- Не очень.
-- Покойники,-- сказал Пашка. Я слегка растерялся.
Действительно, догадаться, кто живет в Покойном озере, было
нетрудно, но как-то в голову не приходило, что вопрос решается
так просто.
-- Покойники в земле лежат,-- сказал я.-- Чего им в озере
делать?
-- Это тихие в земле. А те, что порезвей, в озере плавают. В
земле скучно лежать.
-- Да, брат,-- сказал я, похлопал Пашку по плечу.-- А мы-то
собирались рыбу ловить. Останемся, пожалуй, без ухи.
-- А ты раков налови,-- сказал Пашка.-- Здесь раков много.
Вечером так и ползают по песочку.
Глава V. РАЧЬЯ НОЧЬ
На высоком берегу вновь среди столбов объявилась фигура
монтера-всадника. Шагов за двадцать до Коровьего моста всадник,
к удивлению, опять раздвоился, и капитан-фотограф спрыгнул на
землю.
-- Ну как уха? -- весело кричал капитан.-- Как рыба? Наловил
на уху?
-- Мелочь.
-- Из мелочи уха наваристей.
Прокатившись на лошади, капитан-фотограф приободрился,
повеселел. Ни о бесах, ни о покойниках он не подозревал,
деловито оглядывался, отыскивая макарку.
-- Вот она, макарка,-- сказал всадник-монтер, указывая
пальцем в глубину болота.-- С полкилометра проплывете, а уж как
там -- не знаю.
-- Прорубимся, -- сказал капитан. -- У нас есть топор и
лопатка.
-- Лучше уж серп,-- сказал Натолий.-- Тресту жать.
-- Тресту будем руками выдирать,-- быстро нашелся не имеющий
серпа капитан.
-- Вам виднее, -- согласился всадник-монтер. -- Только
чарусью остерегайтесь, краешком плывите, не лезьте в середку,
засосет. Щепку бросишь -- и ту засасывает.
-- Щепка ей ни к чему,-- сказал Пашка.-- Ей бы теленка.
-- Как это? -- не понял фотограф-капитан, впервые
приглядываясь к Пашке. -- Для чего теленка?
-- Ей живое надо,-- пояснил Пашка.-- Торф-то мертвый, но он
чарусью родит. Она и сама из торфа, только живая. Бывают
здоровые -- быка проглотят. Есть и поменьше, чарусеныши, но
тоже глотают.
-- Какие чарусеныши? -- спросил капитан, оглядываясь на
монтера-всадника. -- Неужели живые?
-- Что-то вы нас совсем запугали,-- сказал я и засмеялся для
капитана.-- То Пашка говорит, в Багровом бесы живут, то --
чарусеныши.
-- Какие еще бесы? -- обеспокоился капитан.-- Где бесы? В
Багровом?
-- Не знаю я,-- сказал Натолий.-- Какие там бесы? Воет что-то
по ночам.
-- Волки, наверно.
-- У волка голос нежный. А тут гнус какой-то. Гнусит, гнусит.
Упираясь коленками в лошадиный добродушный бок, Пашка
вскарабкался на лошадь и как-то хоть и медленно, а быстро
всадник-монтер и Пашка стали уходить от нас, не прощаясь, на
высокий и крутой подымаясь берег.
Отошедши шагов с двадцать, всадник оглянулся
