простор, сосны и коровы отвлекли меня от
Травяной Головы, и мелькнула мысль, что в конце концов
наплевать, приделана она к чему-нибудь или нет. В таких-то
просторах -- в озерах, болотах, лесах -- любой голове захочется
поболтаться свободна. И я пожалел, что моя бедная голова не
может прокатиться колобком по этому миру. Уж она бы погуляла
там и сям, а после как-нибудь приделалась обратно к бренному
телу.
-- Полтора десятка,-- сказала Травяная Голова, подсчитав
вынимаемых из лодки окуней.-- Будет уха. Ну а теперь по кочкам,
по жердочкам за мной.
Слегка подпрыгнув, она переместилась, и мы повлеклись за нею
через трясину. Обвешанные рюкзаками, топорами и ведрами, то и
дело проваливаясь по пояс в черную воду, мы брели к берегу за
Травяной Головой, которая так и не показывала нам своего тела и
плыла над болотом, подобно маленькой дневной луне, обращенной к
нам затылком.
Глава XIV. СМЕСЬ САМОЛЕТА С ТРАКТОРОМ
Уже неподалеку от берега я увидел, как Травяная Голова
выкатилась по травке к соснам, подпрыгнула и вдруг приделалась
к телу, которое сидело под сосной.
Небольшое тело в черном старом пиджаке и в валенках с
галошами поджидало голову, которая гуляла в болотах.
Как только Голова, увенчав пиджак, устроилась на своем
месте, тело зашевелилось, одной рукой зачесало нос, по
которому, как видно, соскучилось, а другою замахало нам с
капитаном:
-- Сюда вылезайте, к сосенкам.
Мы вылезли из трясины, а Голова спокойно сидела на своем
месте и наблюдала, как капитан-фотограф выливает из сапога
черную воду.
Коровы, стоящие за соснами, разглядевши нас, остолбенели.
Тупое и безумное любопытство светилось в их крупных детских
глазах. Они даже перестали жевать и наивно хлопали ресницами.
Было ясно, что ничего такого, как снимающий сапоги капитан,
прежде им видеть не приходилось.
Изумленные коровы слились с Травяною Головой в единое целое,
и теперь все это выглядело как самое обычное стадо с пастухом.
Но я-то понимал, что у этого пастуха голова не совсем
обычная, и внимательно оглядывал коровьи головы, не любят ли и
они побаловаться, полетать над миром, оставив на земле вымя и
копыта.
-- Сколько у вас в стаде голов? -- спросил между тем
капитан..
-- Семнадцать.
-- А бык есть?
-- Наш бык -- делопроизводитель,-- ответила Травяная
Голова,-- его в район повезли.
Капитан обрадовался, что бык в отъезде, протянул деду руку.
Охотно пожимая капитанскую ладонь. Травяная Голова назвалась
Аверьяном.
Капитан сразу же стал звать пастуха дедом Аверей, а дед
капитана -- "парень". Они быстро нашли общий язык и болтали
теперь на этом общем языке. Я как-то не мог влезть в их
разговор, но предложенную дедом руку почтительно пожал. Рука
эта оказалась сухонькой, легкой, и показалось, что пожимаю я
пучок сухой травы.
Скоро запылал костер, на сосновых ветках развесили мы мокрые
носки, начистили окуней, поставили на огонь ведро.
-- Значит, вы прямо из Москвы?
-- спрашивал дед Аверя.
-- Прямо из Москвы,-- размахивал ложкой капитан,-- вон как
здорово. Из Москвы -- и прямо сюда.
