есть? -- спросил кум, поворачиваясь к
нам неукушенной щекой.
-- Любим,-- радостно отозвались мы с капитаном.
-- А чай пить?
-- Очень любим,-- ответил капитан,-- Мы из Москвы, а там все
чай пить любят.
-- Я в Москве-то бывал,-- похвастался кум.-- Чай в Москве
пивал.
Я подвинул к себе рыбник и ласково отодрал его верхнюю
корку. Пар лучной и рыбный, который прежде чуть пробивался
сквозь крышку, теперь хлынул в комнату. Огромный карась с
головою и хвостом лежал под коркою абсолютно запеченный.
Отломив от крышки кусок, я ухватился за карасевую голову.
Капитан взъерошил бороду и вцепился в карася с другой
стороны. Широко открывши глаза, глядели кум и кума, как мы
взламываем рыбью голову, как сыплются на стол обсосанные
бронзовые щеки, хрустальные втулочки, винтики, костяные
трапеции, из которых построена карасевая голова.
-- А вы в Вологде-то пивали чай? -- спросил кум.
-- А как же! -- мычал капитан.-- Пивали.
-- А в Архангельском?
-- Пивали.
-- И я тоже! -- крикнул кум и весело ударил ладонью об
стол.-- Значит, мы теперь как родные! А вот я интересуюсь, вы в
Харькове пивали чай?
-- Нет, не пивали,-- признался капитан.
Кум засмеялся потихоньку.
-- А я и в Харькове пивал,-- радостно сообщил он.-- Да вы не
поверите, если скажу, где еще чай пивал.
-- Где же?
-- В Хабаровске! Вот где! Уж там мало кто чай пивал!
-- Это редким человеком надо быть, чтобы в Хабаровске чай
пивать,-- сказал капитан подхалимским голосом.
-- Вот я и есть такой человек! -- счастливо засмеялся кум.
-- Кузьма Макарыч,-- сказал я,-- а вы с Папашкой, случаем, не
пивали чай?
-- Что ты, батюшка! Какой чай с Папашкой? Что ты говоришь?
Кум, показалось мне, немного напугался. И кума, прикрывши
рот кончиком платка, выглянула в окно. Мой неловкий вопрос
заглушил беседу, и некоторое время все молча пили чай.
-- Извиняюсь, Кузьма Макарыч,-- сказал капитан,-- а вы знаете
про Папашку?
-- Что ты, что ты, батюшка. И слушать не хочу. На кой он мне?
-- Странно,-- сказал капитан,-- живете рядом с Илистым
озером, а Папашку не знаете. Вы что ж, на озеро не ходите?
-- Ходить-то ходим, -- стеснительно ответил кум, -- да к воде
не подходим.
Глава XXI. ИЛИСТОЕ ОЗЕРО
"Одуванчик" наш спокойно и быстро плыл по Кондратке, и снова
по берегам взлетали кулики, выдры или ондатры шевелились в
тростниках, над которыми вставало солнце.
Переночевав у кума на сеновале, с восходом отправились мы
дальше и рассчитывали чай утренний пить на берегах Илистого
озера.
А восход был необыкновенный, невероятный какой-то восход. И
багровый туман, и бледное солнце, и по-ночному еще темные воды,
и елки остроголовые -- все это смешивалось перед нами и вокруг
нас и лежало слоями, и не понять, в каком слою был "Одуванчик"
-- то уходил он с поверхности реки в туманные струи, то плыл
прямо по еловым верхушкам.
И долго так плыли мы, и, если бы пришлось плыть обратно, я
никогда бы в жизни не узнал этих берегов -- никаких примет,
кроме елок, тумана да солнца, выходящего к нам то справа, то
слева.
Наконец туман немного развеялся, речка вдруг сузилась,
