клювья ли, губы, все это
ерунда, ромашка, Папашка, борьба борьбы с борьбой... Нет, но
поцелуй все-таки странный фрукт -- не груша ли он? Впрочем, с
чего это, почему это поцелуй -- фрукт? Он совсем непохож на
фрукт. Кто же он? Не дерево ли? Наконец, обвешанный поцелуями
как дуб желудями, я оторвался от предмета неожиданной моей
страсти. В двух шагах от нас стоял художник Орлов. Он был
потрясен, скомкан и смущен. Древо поцелуев остолбенило его.
Остолбененный, глядел он на нас, хотел отвернуться и не в
силах был, застигнутый врасплох.
-- Вы что это? -- испуганно сказал он.-- Целуетесь, что ли?
-- Между нами -- дерево,-- ответил я, полагаясь на
голово-круженье.
-- Да нет, почему, пожалуйста,-- сказал Орлов.-- Приехала со
мной, а целуется с тобой. Все правильно.
-- Орлов, пойми,-- сказала Клара,-- мы теперь поплывем
вместе.
Голова моя кружилась, вертелась и таяла. Обремененный
желудями, стоял я перед Орловым. Желуди звякали и стукались под
ветерком, щелкали друг друга лакированными боками.
-- Интересно,-- усмехнулся Орлов,-- меня на лодку не взяли,
мешал капитан-фотограф. А тут -- никто не мешает.
Клара промолчала. Просто и тихо она поцеловала меня в щеку.
Это, пожалуй, было лишнее. Я и так уж кренился под тяжестью.
Даже самый могучий дуб не может держать на плечах желуди всего
леса.
Послышался легкий стук о землю. Это сорвался последний
лишний желудь.
Тут же и несколько собратьев его посыпались с ветвей,
позавидовав легкости паденья.
-- Как у вас просто и быстро,-- сказал Орлов.-- Меня побоку,
капитана -- за борт.-- Уже плывут, уже мечтают.
-- В любви всегда так,-- ответила Клара.
Еще парочка желудей щелкнула об землю.
-- О любви мы не говорили,-- сказал я сбоку.-- Мы только
целовались.
-- Поцелуй -- это язык любви,-- пояснила мне Клара ласково.
-- Поцелуй -- это желудь,-- заплетаясь, заупрямился я.-- А о
любви мы не говорили.
Желуди сыпались с меня как какие-то семечки. -- Что такое?
Что такое? -- заволновалась Клара и быстро-быстро стала
нацеловывать меня в щеку. Это была диковинная картина -- одни
желуди нарастали, а другие отваливались.
-- Нет-нет, меня это не устраивает,-- вырывался я.-- Только
поцеловались -- и вот на тебе! -- бросай капитана-фотографа,
бог знает кого сажай в лодку... Ну ладно, хватит, я пошел...
-- Куда ты! Постой! -- воскликнула Клара, схватила меня за
руку.
-- А ну отпустите его! -- послышался грозный голос, и, тупо
топая болотными сапогами, из-за забора вырвался
капитан-фотограф.
В два прыжка он пересек двор, с разгону толкнул плечом
Орлова.
Потрясенный художник свалился в малину. И тут послышался
гулкий, как землетрясение, звук. Качнулась земля под ногами.
Это рухнули с дуба остатки желудей.
Глава XXIX. СКРИП ДЕРГАЧА
Сумерки, сумерки, сумерки!
Сумерки опустились на землю -- из небесных глубин, из
кисейного облака. В сырых лугах заскрипел однообразно дергач,
бесконечные звезды поднялись над лесами, притягивая все глаза
земли. Нет ничего страшнее этих далеких звезд, этих дивных
расстояний, непонятных ни глазу,
