на руках. Но когда его задевали за живое, он становился упрям как
бык. Поэтому пару минут у колодца только и сльшно было: "Тиша... Филька...
Дурак... Сейчас по шее... А ну попробуй... Сейчас попробую... Ну пробуй,
пробуй, что ж стоишь..."
И Леша хотел попробовать, но в дело вмешался учитель.
-- Ладно вам, -- сказал он. -- Неважно, как его зовут. Важно другое:
что с ним делать?
-- В деревню отведем, -- ответила Вера.
-- А дальше что?
-- Будет жить у меня. Я его воспитаю.
-- Ишь придумала, -- сказал дошкольник, как будто и не уважал никогда
Веру Меринову. Он терпеть все-таки не мог, когда его задевали за живое. --
Ну ладно, бери Фильку себе. А мы посмотрим, как ты это сделаешь.
-- И возьму.
Вера решительно дернула веревку. Опять померк в глазах недопеска белый
свет. Он уперся в землю короткими своими лапами, изловчился и злобно схватил
веревку зубами.
-- Ну, ловко! Ай да Верка! Прямо животновод.
-- Тиша, Тиша, -- нежно говорила Вера, -- успокойся.
Она достала из кармана конфету, осторожно протянула руку, чтобы
погладить песца. Наполеон огрызнулся -- конфета упала в снег.
-- Фу, какой злой. Тиша, что с тобой?
-- А ты думала, из-за конфетки он тебе валенки будет лизать? Дай сюда
веревку и отойди в сторону. Он пугается. Вылезай совсем из оврага. За дело
берется Серпокрылов!
-- Отойдем, ребята, -- рассудительно сказал Павел Сергеевич. --
Посмотрим, как у Леши получится.
Павел Сергеевич и ребята вылезли на гребень оврага и стали глядеть
сверху, что будет делать дошкольник.
Он ничего не делал, только вытянул из кармана мотоциклетную перчатку и
бросил ее прямо под нос Наполеону. Потом не удержался, поднял конфету "Озеро
Рица" и сунул в рот.
И большее не шевелился, руками не махал, за веревку не дергал. Правда,
порой раздавались в овраге какие-то диковатые звуки, похожие на чмоканье
лошади, -- это дошкольник Серпокрылов сосал "Озеро Рица". Наполеону эти
звуки чем-то понравились, даже успокоили.
Легонечко носом толкнул он мотоциклетную перчатку, взял ее в зубы.
Перчатка слабо запищала.
Наполеон тряхнул головой, обнюхал знакомые валенки, установил нос свой
на север и решительно стал выбираться из оврага. Дошкольник поспешил за ним,
стараясь не натягивать веревку. Неизвестно, что успокоило Наполеона:
перчатка или валенки. Наверно, он просто понял, что дошкольник -- порядочный
человек: веревку не дергает, пешней не машет. Он только бежит следом, вроде
Сто шестнадцатого.
-- Ну дает дошкольник! -- изумлялся Коля Калинин.
Наполеон вылез из оврага шагах в тридцати от ребят и побежал прямо в
открытое поле.
-- Куда это вы?
-- На Северный полюс!
-- Поворачивай, поворачивай в деревню! -- закричала Вера и побежала за
ними вдогонку, а за нею тронулись Коля и Павел Сергеевич. -- Поворачивай!
Поворачивай!
Но Наполеон не собирался поворачивать в деревню. Он пробежал озимое
поле, пересек клеверище, опустился в овраг, теперь уже в другой овраг, не
ковылкинский, а кадошкинский, по гнилым мосткам перебежал речку Мшажку и
снова выскочил на поле. На север, точно на север
