Неизвестным чем-то и неприятным пахло в кроличьей клетке: перепревшей
соломой, сгнившими мокрыми досками и зверем -- может быть, страшным. Вдруг
зверь этот затаился где-то рядом -- вот распахнет дверцу и вцепится в горло.
Наполеон сжался в клубок, ощетинился и кинулся на дверцу, затянутую
сеткой, -- железная сетка ржаво завизжала. Недопесок метался по клетке,
царапал стены, бился о железную сетку. В эту ночь он вдруг потерял голову, и
никогда раньше на звериной ферме с ним не случалось такого.
Ночь, глухая ночь охватила деревню Ковылкино. Погасли электрические
окна, заснула деревня, заснули собаки. Стало очень тихо. И в тишине вдруг
громко хлопнуло что-то: раз, другой, третий. Это сработали мышеловки
дошкольника Серпокрылова.
РАННЕЕ УТРО В ДЕРЕВНЕ КОВЫЛКИНО
Часов в шесть утра проснулась техничка Амбарова, стукнувши дверью,
вышла на школьное крыльцо.
Она долго зевала на крыльце, жаловалась, что ноют коленки, что все
ученики просто-напросто головорезы, бранила солнце, которое никак не встает,
и рассвет, который долго не наступает. Отзевавши все свои сны, она пошла
набрать из поленницы дров и по дороге заглянула в кроличью клетку.
-- Не спишь, Сикимора? Спи, спи, а то скоро придут Белов и Быкодоров.
Они тебе весь тулуп общиплют.
Техничка наносила дров, затопила школьные печи, и, когда повалил из
труб к небу сизый дым, стало ясно, что дым темнее неба, -- значит, уже
светало.
Вместе с Амбаровой проснулись в деревне все хозяйки -- и мамаша
Меринова, и соседка Нефедова -- словом, все те, кто должен топить с утра
печку, ставить в нее чугуны с картошкой, с борщом, с кашей. Проснулся и
слесарь Серпокрылов.
Запылали печки во всех домах, затрещали в печках дрова. От треска этого
теплей становилось под одеялом, глаза слипались сильней и так не хотелось
вставать. Славно спалось под этот утренний согревающий треск дошкольнику
Серпокрылову.
Прошел час, печки разгорелись сильней и отогрели серое ковылкинское
небо. Наметились в нем розовые разводы, похожие на цветы клевера. Поспела
утренняя каша, заныли приятно самовары, и хозяйки стали будить своих хозяев,
мамаши -- детей.
Только слесарь пожалел сына, уселся пить чай один.
-- Бать, -- сказал в полусне дошкольник, -- мыши попали?
-- Попали.
-- Сколько?
-- Много, много... спи пока.
Слесарь попил чаю, ушел в мастерские, а дошкольнику снились мыши.
Вначале приснилась одна мышь, потом другая, третья. Странное дело, во сне в
них не было ничего противного. Это были теплые, домашние мыши, от которых
пахло валенками.
Скоро мыши доверху заполнили сон дошкольника, и наконец, когда число их
перевалило за миллион, он проснулся.
Раннее было еще утро, но взрослые пошли уже на работу, а школьники
дожевывали дома последние ватрушки, кидали в портфели учебники.
"Проспал!" -- в ужасе подумал дошкольник, вскочил с кровати и не стал
даже умываться. Он вытащил из мышеловок пойманных мышей, схватил офицерскую
фуражку и дунул к школе. Надо было покормить песца, пока не начались уроки,
пока в школе было еще пусто.
Дошкольник
