и выпустил в фанеру всю обойму.
Только один раз он попал в восьмерку, потому что лоцман Кацман нарочно
ущипнул его за пиджак.
-- Какое наслаждение! -- кричал Фанерный. -- Счастье! Вы не можете себе
представить, какое это блаженство, когда пуля пронзает твою грудь. А уж
попадание в самое сердце -- это вершина нашей жизни. Прошу вас, стреляйте
еще! В меня давно никто не стрелял.
-- Хватит, -- сказал капитан. -- Патроны надо беречь. А вот вы скажите
мне, любезный, где тут у вас колодец?
-- Колодец вон там, поправее. В нем кабан сидит! Эй, кабан! Вылезай,
старая ты глупая мишень! Вылезай, здесь здорово стреляют! Кабаняро!
Вываливай!
Недовольно и фанерно похрюкивая, из колодца вылез здоровенный зеленый
кабан, расчерченный белыми окружностями. Он повернулся к нам боком и вдруг
помчался над траншеей, имитируя тараний бег.
-- Стреляйте же! Стреляйте! -- кричал наш ромбический приятель. --
делайте опережение на три корпуса!
Капитан отвернулся и спрятал ствол в карман нагрудного жилета. а лоцман
Кацман засуетился, сорвал с плеча двустволку и грохнул сразу из обоих
стволов! Дым дуплета сшиб пилотку с кочегара Ковпака, а сама дробь в кабана
никак не попала. Она перешибла черточку в фамилии Петров-Лодкин, и первая
половинка фамилии, а именно Петров, подлетела в небо, а вторая половинка --
Лодкин -- ухватила ее за ногу, ругая лоцмана последними словами, вроде "хрен
голландский".
Кабан между тем развернулся на 630 градусов, побежал обратно и
спрятался в свой колодец.
-- Хреновенько стреляют, -- хрюкал он из колодца фанерным голосом.
-- Да, братцы, -- сказал наш ромбический друг на общей ноге, --
огорчили в кабана. Не попали. а ты бы, кабан, -- закричал он в сторону
колодца, -- бегал бы помедленней! Носишься, как будто тебя ошпарили!
-- Эй, кабан! -- крикнул Пахомыч. -- У тебя там в колодце вода-то есть?
-- Откуда? -- хрюкал кабан. -- Какая вода? Придумали еще! Дробью
попасть не могут!
-- Эх, лоцман-лоцман, -- хмурился Суер, -- к чему эти фанерные манеры?
Зачем надо было стрелять?
-- А я в кабана и не целился, -- неожиданно заявил Кацман. -- Я в
черточку целился. Попробуйте-ка, сэр, попадите в черточку в фамилии
Петров-Лодкин. Признаюсь, эта черточка давно меня раздражала.
-- Ну, что ж, -- сказал Суер-Выер, -- благодарите судьбу, что вы попали
не в мою черточку.
Между тем петров-лодкинская черточка болталась в воздухе на
довольно-таки недосягаемой высоте.
-- Эй ты, дефис! -- орал матрос, лишенный черточки. -- На место!
-- Мне и тут хорошо, -- нагло отвечал дефис, -- а то зажали совсем. С
одной стороны Лодкин давит, с другой -- Петров. Полетаю лучше, как чайка.
-- Ладно, хватит валять дурака, -- решительно сказал Суер. -- Эй,
кабан, вылезай! Лоцман, одолжите ваш прибор.
Кабан выскочил и, недовольно хрюкая, побежал по прямой. Капитан
пальнул, и кабан рухнул в траншею.
-- Вот теперь неплохо, -- хрюкал он. -- перебили мне сонную артерию!
Давненько такого не бывало! А если вам вода нужна -- пожалуйста. у меня тут
в траншее сколько угодно. С
