груши До наступленья холодов!
Эх, и хороший же тогда у нас получился праздник! Ну, прямо -
Самсон-Сеногной!
Глава XIII Славная кончина
Я совсем забыл сказать, что с нами тогда на борту был адмиралиссимус.
Звали его Онисим.
И многим не нравилось поведение адмиралиссимуса. Герой Босфора, мученик
Дарданелл, он совсем уже выжил из ума, бесконечно онанировал и выкрикивал
порой бессвязные команды, вроде:
- Тришка! Подай сюда графин какао, сукин кот!
В другой раз он беспокойно хлопал себя по лысинке, спрашивая:
- Где мой какаду? Где мой какаду?
Чаще же всего он сидел на полубаке и шептал в пространство:
- Как дам по уху - тогда узнаешь!
Матросы не обижали старика, а Суер по-отечески его жалел.
Один раз Суер велел боцману переодеться Тришкой и подать Онисиму графин
какао. Какао, как и Тришка, было поддельным - желуди да жженый овес,
кокосовый жмых, дуст, немного мышьяка - но адмирал выпил весь графин.
- Где мое какаду? - распаренно расспрашивал он. Суер-Выер велел нам
тогда поймать на каком-нибудь острове какаду. Ну, мы поймали, понесли
мученику и герою.
- Вот ваше какаду, экселенс! - орали мы, подсовывая попугая старому
морепроходцу.
Адмиралиссимус восхитился, хлопал какаду по плечам и кричал:
- Как дам по уху - тогда узнаешь!
Стали мы подкладыватъ лоцмана Кацмана, чтоб адмиралиссимус ему по уху
дал. Но лоцман отнекивался, некогда ему, он фарватер смотрит. А какой там
был фарватер - смех один: буи да створы.
Навалились мы на лоцмана, повели до адмиралиссимуса.
Старик Онисим размахнулся да так маханул, что сам за борт и вылетел.
- Вот кончина, достойная адмиралиссимуса, - сказал наш капитан
Суер-Выер. Потом уже на специально открытом острове мы поставили памятный
камень с подобающей к случаю эпитафией:
Адмиралиссимус Онисим
Был справедлив, но - онанисим.
Глава XIV Хренов и Семенов
Издали мы заметили клубы и клоки великого дыма, которые подымались над
океаном.
- Это горит танкер "Кентукки", сэр, - докладывал капитану механик
Семенов. - Надо держаться в стороне.
Но никакого танкера, к сожалению, не горело. Дым валил с острова,
застроенного бревенчатыми избушками, крытыми рубероидом. Из дверей избушек и
валил дым.
- Что за неведомые сооружения? - раздумывал Суер, оглядывая остров в
грубый лакированный монокуляр.
- Думается, рыбьи коптильни, сэр, - предположил мичман Хренов.
- Дунем в грот, - сказал капитан. - Приблизимся на расстояние пушечного
выстрела.
Пока мы дули, дым почему-то иссяк. Что-то, очевидно, догорело.
- Высаживаться на остров будем небольшими группами, - решил капитан. -
Запустим для начала мичмана и механика. Хренов! Семенов! В ялик!
Пока Хренов и Семенов искали резиновые сапоги, из неведомых сооружений
выскочило два десятка голых мужчин. Они кинулись в океан с криком:
- Легчает! Легчает!
Наши Семенов с Хреновым отчего-то перепугались, стали отнекиваться от
сходу на берег и все время искали сапоги. Кое-как, прямо в носках, мы
бросили их в ялик, и течение подтащило суденышко к голозадым туземцам.
