Петров-Лодкин.
Первая половинка фамилии - а именно Петров - подлетела в небо, а вторая
половинка - Лодкин - ухватила Петрова за ногу, ругая лоцмана последними
словами, вроде "Хрен голландский".
Кабан развернулся на 630 градусов, побежал обратно и спрятался в свой
колодец.
- Хреновенько стреляют, - хрюкал он из колодца фанерным голосом.
- Да, братцы, - сказал наш ромбический друг на общей ноге, - огорчили
вы кабана. Не попали. А ты бы, кабан, - закричал он в сторону колодца, -
бегал бы помедленней! Носишься, будто тебя ошпарили!
- Эй, кабан, - крикнул Пахомыч, - у тебя там в колодце вода-то есть?
- Откуда? - ворчал кабан. - Какая вода? Придумали еще! Дробью попасть
не могут.
- Эх, лоцман-лоцман, - хмурился капитан, - к чему эти фанерные манеры?
Зачем надо было стрелять?
- А я в кабана и не целился, - неожиданно заявил Кац-ман, - я в
черточку целился. Попробуйте-ка, сэр, попадите в черточку фамилии
Петров-Лодкин. Признаюсь, эта черточка давно меня раздражала.
- Благодарите судьбу, что вы попали не в мою черточку, - сказал
Суер-Выер.
Между тем петровлодкинская черточка болталась в воздухе на
довольно-таки недосягаемой высоте.
- Эй ты, дефис! - орал матрос, лишенный черточки. - На место!
- Мне и тут хорошо, - нагло отвечал дефис, - а то зажали совсем. С
одной стороны Лодкин давит, с другой - Петров. Полетаю лучше, как чайка.
- Хватит валять дурака, --решительно сказал Суер. -Эй, кабан, вылезай!
Лоцман, одолжите ваш прибор.
Кабан выскочил и, недовольно хрюкая, побежал по прямой. Капитан
пальнул, и кабан рухнул в траншею.
- Вот теперь неплохо, - хрюкнул он. - Перебили мне сонную артерию!
Давненько такого не бывало! А если вам вода нужна - пожалуйста. У меня тут в
траншее сколько угодно.
С дождями натекло.
На звуки наших выстрелов из соседних рвов и щелей стали вылезать все
новые фанерные фигуры-
Были тут солдаты и офицеры, немцы и русские, душманы и ба-шибузуки и
чуть ли не весь животный мир: слоны, косули, лебеди, утки, медведи, зайцы,
черт знает что!
Они маячили над своими рвами, явно приглашая нас пострелять.
- Некогда, братцы! - кричал Пахомыч. - Воду надо таскать!
Пока мы таскали воду, ромбический человек, простреленный Суером,
успокаивал своих сотоварищей:
- Не волнуйтесь, ребята! Они еще постреляют, когда воды наберут.
- Мы потом по всем по вам картечью с борта жахнем! - уверял и Пахомыч.
- Вы уж жахните, пожалуйста, - просил Фанерный, - не подводите меня.
Между тем вся эта фанерная пинакотека тихо скулила и жалобно
протягивала к нам свои простреленные десятки.
Перепрыгивая рвы и траншеи, мы с капитаном обошли этот трагический ряд
мишеней.
Я чувствовал, что капитан очень жалеет их и готов пострелять, но
тратить даром патроны было некапитанской глупостью.
Суер-Выер гладил слонов, жал руки офицерам. Одного простреленного
душмана он много раз прижимал к сердцу. Тот был до того жалок и так мало
прострелен, что мы насчитали всего 143 дыры.
- Пальните в меня, братцы! - просил душман. Капитан
