дорвавшись до красоты.
- Колите его дротиками, оралы! - кричал Суер. В этой нервозной
обстановке капитан комкал слова, называя нас вместо орлов оралами. Но мы
действительно менее были орлами и более - оралами.
Дротики наши не втыкались в монстра. Пахомыч ругал механика Семенова,
который перезатупил их, пользуясь дротиками вместо отверток и ковырялок в
разных патрубках машинного отделения. Мы переломали все дротики и кортики,
но оторвать однорогое чудовище от взрывов смысла, то есть от грудей
нашей достопочтенной мадам, никак не удавалось.
- Он заходит все дальше, - тревожно шептала мадам. - Капитан, мы так не
договаривались.
Уникорн и вправду, что называется - дорвался. И его, в сущности, можно
было понять.
- Понять-то мы его понимаем, - задумчиво говорил капитан, - но и
отрывать как-то придется.
- Выход есть, - сказал Пахомыч, - но очень сложный. Надо привязать его
на буксирный канат и рвануть как следует.
- Чем же рвануть, старпом? - спросил Кацман.
- Как это чем? "Лавром"!
Решение было принято, но разгорелись жаркие споры, за какое именно
место надо вязать Уникорна буксирным канатом.
- За рог! За его дивный рог! - орал лоцман.
Но тут резко воспротивилась наша покладистая, в сущности, мадам.
- От ваших буксирных канатов воняет дегтем, - говорила она. - Попрошу
вязать от меня подальше.
Подальше от мадам Френкель оказались только копыта, а самозабвенный
зверь так брыкался, что вязать его пришлось за талию.
Талия его была толщиной с коньячную бочку, но мы все-таки обхватили ее
канатом, задевая, к сожалению, иногда и пачкая талию мадам Френкель. Дергая
своей испачканной талией, мадам переругивалась с Пахомычем.
Наконец мы обвязали Единорога морскими узлами, подняли все паруса,
разогнали "Лавра" как следует и рванули изо всех сил.
Как ни странно - это помогло. Медленно-медленно пятясь, Моноцерос
отъехал от мадам Френкель.
И тут сэр Суер-Выер подошел к чудовищу и одним взмахом корабельного
топора отрубил его дивный рог.
Мадам заплакала.
- Я - предательница, - твердила она. - Я - тля.
- Не волнуйтесь, мадам, не волнуйтесь, - успокаивал Суер-Выер,
закутывая ее в одеяло, - рог этот останется с нами на борту. Он будет вечно
с вами.
Пока "Лавр" держал Уникорна на привязи, мы кинули рог, тяжелый, как
многодубовое бревно, в свой вельбот, сами попрыгали вслед за рогом и быстро
довеслались до фрегата.
Как только мы перерубили буксирный канат, Уникорн принялся бессмысленно
скакать по пляжу. От легкости у него кружилась голова, и он падал поройна
колени.
Больно было видеть, горько наблюдать эту картину, и мы с Пахомычем
невольно отвернулись.
- Ничего, ничего, - успокаивал нас капитан, - у него новый рог
отрастет. Таков закон произрастаний.
И действительно, не успели мы толком отчалить и сняться с буев, у
нашего обезроженного друга стал появляться новый рог.
Вначале маленький и невзрачный, он все удлинялся, удлинялся, и самое
неприятное заключалось в том, что направлялся он в сторону "Лавра".
- Черт возьми! - сказал Суер.
