вопрос: чем вы, собственно, занимаетесь?
- Как то есть чем? - засмеялся Сциапод. - Лежу здесь и ногой от солнца
прикрываюсь.
- А чем снискиваете хлеб свой насущный?
- Позвольте, господа, а зачем мне хлеб? Вот вы сидите в моей тени,
пьете пиво, виски, а мне ведь даже шампанского не предложили. Впрочем, я не
обижаюсь. Никому еще не приходило в голову, что Сциаподам нужно что-нибудь,
кроме тени их ноги. Поверьте, я только защищаюсь от солнца, а на шампанское
не рассчитываю.
- Так значит, вы не сеете и не жнете? - строго спросил Суер.
- Не сею, - добродушно разъяснял Сциапод, - и жать не умею. Но
поверьте, дружок, не так уж просто следить за продвижением светила и
поворачивать свою подошву вовремя. Это тоже работа, правда, приятная и не
нарушающая сущность моей души.
- Черт возьми! - воскликнул Кацман. - У меня на борту столько работы, и
вся она нарушает сущность: то рифы обходи, то корябай дно лотом, то нюхай
плотность волны, то клейкость морской пены - сплошной невроз. Не попробовать
ли идею Сциапода?
Тут лоцман снял галош, вышел на солнышко и задрал пятку к лучам нашего
дневного ярила.
К сожалению, тенью подошвы он не сумел прикрыть хотя бы собственное
ухо.
- Не обратим внимания на эту глупость, - предложил Суер, - виски, пиво,
жара. Рассмотрим поступок лоцмана как лечебную физкультуру, а сами тем
временем предложим шампанского достойному другу, который, как выяснилось, не
сеет.
- Не сеет, не сеет, - проворчал Пахомыч. - Небось отвези его
куда-нибудь в Орехово-Зуево - сразу бы засеял и зажал.
Суер поднес шампанского работнику своей подошвы, Сциапод с
удовольствием пригубил и тут же предложил:
- Я вижу, что вы достойные посетители и открыватели новых островов.
Прошу вас, залезайте все на мою подошву, и я покачаю вас над вершинами пальм
и кривандий.
И мы, захватив пиво и помидоры, забрались на раскаленную подошву.
Только тут я понял, что, кроме необходимой Сциаподу тени, он получает
нужнейшее для его ноги тепло. Нога у него, очевидно, была мерзлячка.
Мы славно попили на подошве пивка и кидались помидорами в пролетающих
попугаев.
Только под вечер попрощались мы с нашим единоногим другом, обещая
прислать ему грубый шерстяной носок на более промозглые времена.
Глава XLIII. Бодрость и пустота
Не сразу, далеко не сразу разобрали мы, что это за прямоугольники стоят
повсюду на взгорках, дорогах и просто на траве открываемого нами нового
острова.
К прямоугольникам же, большей частию деревянным, приделаны были
какие-то штуки, вроде дверей с ручками бронзового литья.
Только потом мы догадались, что это действительно двери, а
прямоугольники - дверные косяки.
К удивлению, никаких сооружений - домов, гаражей или сараев, - к
которым эти косяки были бы пристроены, видно не было. Косяки стояли сами по
себе, и двери были распахнуты. Они поскрипывали под морским ветерком,
раскачиваясь на петлях.
Кое-где над открытыми дверями прямо в небе висели окна, также раскрытые
настежь. На окнах колыхались занавесочки.
- Обычная островная
