отрубил Пахомыч. - А то, что она -
золотая, моя судьбина.
- Ну тогда другое дело, - сказал я. - А то я думаю, на кой старпому
столько золота, если он не может им воспользоваться?
- Как то есть? - спросил старпом.
- Но ведь вы не сможете перевести это золото в деньги, ничего не
сможете на это золото купить, даже бутылку водки.
- Как то есть? - туго проворотил Пахомыч.
- Ну а так. Вы можете это золото только иметь и на него глядеть.
Правильно я думаю, Лизушка?
- И ласкать, - смутилось симпатичное и доверчивое дитя.
- Как же так? - сказал старпом. - Неужели для своего любимого мужа ты
не отломишь пальчик?
- Как то есть? - спросила теперь Лиза. - Пальчик?! Отломить?! Какой
пальчик?
- Да вот хоть мизинчик.
- Мой мизинчик? Зачем?
- Ну, чтоб жить по-человечески: молоко перламутровое, ананасы, костюм,
брюки!
- Боже мой! - воскликнула Лиза. - Я должна отломить пальчик, чтоб ты
портки себе, старая галоша, покупал! Ах ты, дерьмо вшивое, проститутка,
ведро оцинкованное!
И она уже размахнулась, чтоб дать старпому оплеуху, но я успел
крикнуть:
- Стой, Лиза! Стой!
Думаю, что в этот момент я спас старпому жизнь, золотая плюха
прикончила бы его на месте.
- Пойдем скорей со мной, Лиза, - нагло сказал я.
Иди, я буду только любоваться.
- А еще что? - спросила она капризно, вздернув губку.
- И ласкать, деточка. Конечно, еще и ласкать.
Глава ХСII. Золотая любовь
И тут такое началось! Такое!
Ну, тот, кто ласкал золотых женщин, меня поймет! Я оробел страшно, а
тут еще она сорвала платье - светопреставление!
Как быть???
Нет, не надо!
Ладно, я поехал на Таганку!
Нашатыря!
Все это, прямо скажу, происходило в каком-то замке, в который она меня
утащила. Я уже потом вышел на балкон, чтоб выпить кофий, и увидел своих
друзей, стоящих там вдали около шампанского.
Хорошая, скромная девушка, ничего особенного, но золотая. И серебряные
детали меня потрясли до глубины души. Дурацкая гордость, мне почему-то не
хотелось показать, насколько я увлечен и потрясен ею, и небрежно так вел
себя, велел налить мне водки, разрезать помидор.
Разрезала, налила.
Вы думаете, это все моя фантазия? Да какая там фантазия! Правда!
Чистейшая! И все эти острова! И Лиза! И Су-ер! И Пахомыч, который стоял там
сейчас около уже остатков шампанского! Какая же это жуткая правда! Весь
пергамент правда! Весь! До единого слова.
Я только сказал:
- Прикройся, неловко.
И они правда глазели снизу на все эти ее золотые и серебряные
выкрутасы. И я глянул краем глаза, и снова бросил к черту кофий, рухнул на
колени и потащил ее с балкона внутрь спальни.
Спальни? Да! Это была спальня, черт меня подери!
И опять вышли на балкон - и снова вовнутрь.
И пошло - туда-сюда, туда-сюда. Кофий остыл. В конце концов я вяло
валялся в полубудуаре, искренне сожалея, что я не бесконечен. Она так
разогрелась, что просто обжигала плечиком, только грудь серебряная
(небольшая) оставалась прохладной.
- Неужели ты и вправду хочешь МЕНЯ? - говорила
