на теплых
камнях и сонно хлебал борщ из алюминиевой миски. К полудню Кошкин оканчивал
свои дела.
- Ну, - говорил он, подмигивая Ельцу, - теперь бы окрошечки погонять.
Как-то они возвращались на заставу и тащили на себе большие мешки, а
Кошкин нес еще и бидон с молоком.
Бидон сверкал, и издалека казалось - три горбуна ползут по лестнице в
облака и несут с собою зеркало.
Издали на пограничников смотрел человек.
А они обливались потом и старались не считать про себя ступеньки. Но
ступеньки считались сами собой: сто одна, сто две, сто три, сто четыре...
У тысячной ступеньки Кошкин поставил бидон, достал из расселины
полушубок и вытряхнул ящериц, которые грелись в рукавах.
- Катитесь! - сказал он ящерицам.
С вершины дунул ветер, поднял со ступенек горсть гранитной пыли. Елец
зарычал.
К запаху ветра, пришедшего с вершины, подмешался запах человека.
- Чужой, - сказал Кошкин.
- Да нет, это Елец так волнуется, от старости.
"Неужто заметили?" - подумал человек, укрывшийся в камнях, и поднял
пистолет.
- Чужой! - повторил Кошкин.
И тут же белый сноп ударил его в лицо. Пуля пробила бидон - молочная
струя хлестнула по ступенькам.
Нарушителю показалось, что выстрел сшиб всех трех пограничников. Только
пес крутился на ступенях. А они отползли со ступенек и повисли над обрывом.
Мешки заслонили их.
Нарушитель еще раз выстрелил в Ельца, и пуля - надо же! - снова ударила
в бидон. Он прыгнул от удара и со звоном покатился вниз, разбрызгивая
остатки молока.
Бидон сорвался в пропасть, и ветер подхватил его, засвистел в дырках от
пуль. Бидон падал в пропасть, словно огромный сверкающий свисток.
Кошкин увидел человека, прижавшегося к камню, и выстрелил. Пуля попала
в камень - осколки резанули нарушителя по щеке. Он побежал.
Кошкин еще раз выстрелил - нарушитель оступился и сорвался в пропасть,
где прыгал еще и бился на дне измятый простреленный бидон.
Как-то сержант Кошкин увидел во дворе продовольственной базы ушастого
ишака.
- Это еще что? - спросил он.
- Ишак, - ответили солдаты с продовольственной базы, - мы на нем
продукты возим.
- Дела! - сказал Кошкин. - А как его зовут?
- А никак. Ишак, и все.
- Вот что, ребята, отдайте его мне.
- Ну нет, - сказали солдаты, - это наш ишак, а не твой.
- Ладно вам, - уговаривал их Кошкин и объяснял, как трудно таскать на
гору продукты.
Пока сержант разговаривал с солдатами, Елец подошел к ишаку и ткнул его
носом в бок. Ишак качнул головой.
- Да не пойдет он по ступенькам, - говорили солдаты с продовольственной
базы, - этот ишак привык ходить по ровному месту.
- Моя будет забота, - ответил Кошкин.
Он привязал на спину ишаку мешки с продуктами и бидон. Потом хлопнул
его ладонью и сказал: "Валяй!"
Ишак потихоньку пошел, покачивая головой.
У скалы, где начинались ступеньки, ишак остановился.
- Так и есть, - говорили солдаты с продовольственной базы (они глядели
снизу в бинокль), - этот ишак привык ходить по ровному месту.
- Давай, давай, - подталкивал ишака Кошкин, - валяй!
Ишак не хотел идти наверх.
