вернулись геологи. Но теперь искали они алмазную трубку в другом
месте, в стороне от Чурола.
- Как там наш лабаз-то? - беспокоился Пахан-Метла.
- Стоит небось, - отвечал ему Пронька.
- Ты сходи-ка проверь. Да принеси сгущенки, а то ребята просят.
Пронька взял мешок и ружье и на другой день утром пошел к лабазу на
речку Чурол. Он шел и посвистывал в костяной пищик - дразнил весенних
рябчиков.
"Странная это штука, - думал Пронька, - алмазная трубка. Может быть,
как раз сейчас она под ногами, а я и не знаю".
Пронька глядел на елки - нету ли рябчиков и под ноги поглядывал - не
мелькнет ли среди камушков какой-нибудь алмаз.
И вдруг - точно! Блеснуло что-то на тропе.
Пронька мигом нагнулся и поднял с земли курительный мундштук из черной
кости с медным ободком.
"Во везет! - подумал он. - Геологи трубку ищут, а я мундштук нашел!"
Он сунул мундштук в карман, прошел еще немного и увидел на тропе нарты,
запряженные тремя оленями. На нартах сидел человек в резиновых сапогах и в
оленьей шубе, расшитой узорами. Это был оленевод Коля, по национальности
манси. Он жил с оленями в горах, но иногда заезжал к геологам.
- Здравствуй, Коля-манси, - сказал Пронька.
- Здравствуй, Прокопий.
- Твой мундштук?
Коля задумчиво поглядел на мундштук и кивнул. Пронька отдал мундштук, и
Коля сразу сунул его в рот.
- Вот я думаю, - сказал Пронька, - далеко отсюда будет до Чурола?
Коля-манси задумался. Он долго молчал, и Пронька стоял, ожидая, когда
Коля ответит.
- Хороший олень, - сказал наконец Коля, - три километра. Плохой олень -
пять километров.
- Давай-ка подвези, - сказал Пронька и лег на нарты на расстеленную
оленью шкуру.
Коля взял в руки длинный шест - хорей, взмахнул, и олени тронули.
Видно, олени были хороши, бежали шибко, нарты скользили по весенней грязи
легко, будто по снегу.
Быстро добрались они до Чурола, и Коля отложил хорей.
- Надо остановку делать, - сказал он. - Чай надо пить. У оленя голова
болит.
- А чего она болит-то? - не понял Пронька.
Коля подумал, пососал маленько свой мундштук и сказал:
- Рога растут.
Из мешка, стоящего в нартах, Пронька взял пригоршню соли и пошел к
оленям. Они сразу заволновались, вытянули головы, стараясь разглядеть, что
там у Проньки в кулаке.
- Мяк-мяк-мяк... - сказал Пронька, протягивая руку.
Отталкивая друг друга, олени стали слизывать с ладони соль. Они были
еще безроги и по-зимнему белоснежны. Только у вожака появились молодые
весенние рога. Они обросли мягкой коричневой шерстью, похожей на мох.
"Не у него ли голова болит?" - подумал Пронька.
Он поглядел оленю в глаза. Большие и спокойные глаза у оленя были
такого цвета, как крепко заваренный чай.
Они пили чай долго и вдумчиво. Коля молчал и только кивал иногда на
оленей, приставлял палец ко лбу.
- Рога растут! - серьезно говорил он.
- Дело важное, - соглашался Пронька. - Сейчас весна - все кругом
растет.
Напившись чаю, они посидели немного на камушке, послушали, как бурлит
Чурол.
- Теперь у оленя голова не болит, - сказал Коля.
