на задние лапы, выглядывал в
окно. Мимо пролетали березы, рябины, сады, набитые яблоками, золотыми
шарами.
Хороший это был год, урожайный.
В тот год в садах пахло грибами, а в лесах - яблоками.
ГРОЗА НАД КАРТОФЕЛЬНЫМ ПОЛЕМ
Был странный августовский туман. Он клубился оранжевым и так занавесил
ручей, что трудно было разобрать, где же солнце. Но оно взошло и
подсвечивало влажные валы тумана, а от ручья по низкому лугу тянулся запах
таволги и хвоща.
Я шел берегом, надеясь поднять уток, но видел только сплетенья тумана и
метелки-языки приболотной травы. С каждым шагом сочно лопались под ногами ее
стебли, мягко хлестали, обдавая росой, и скоро я стал мокр и облеплен
созревшими семенами.
Немного я прошел, как дрогнула сеть тумана - обрушился на меня близкий
выстрел, а за ним - шум поднимающихся с воды крякух.
- Тпр-р-р-у-у-у-у!.. - закричал кто-то им вслед. Потом, видно, еще раз
насупонил губы, как делают, останавливая лошадь, и снова: - Тпр-р-р-у-у-у!..
Уток я не мог увидеть, только слышал, как они сделали круг и утянули к
лесу.
- Эй! - послышалось недалеко. - Эй, Николай!..
- А-а...
- Чего убил?
- Ко-лен-ку-у-у... - тягуче сказал Николай.
В тумане ответ Николая показался особо глупым и безнадежным. Я присел
на коряжку - спешить было некуда, уток перешумели. Было слышно, как медленно
чопают впереди охотники. Они перекрикивались каждые две минуты, боялись, что
ли, в тумане потеряться.
Скоро снова впереди лопнул выстрел.
- Эй, чего убил?
- Колен-ку-у-у!..
- Тьфу ты! - плюнул я и низким торфяным голосом пустил вдоль ручья: -
Э-э-э-э-э-эй!..
- А-а-а? - дружно отозвались Николай с приятелем.
- В трясину у-тя-ну-у-у-у...
- А-а?
- У-у-тя-ну-у-у... у-тя-ну-у-у-у!.. - снова пригрозил я.
- Ты кто? - крикнул Николай.
Я ответил таким нелепым голосом, какого и сам от себя никогда не
слышал:
- Леший я! Ле-е-е-ший...
Тут прозвенело что-то. Овалы тумана зашевелились, задрожали, и солнце
разом развалило их.
Вспыхнул ручей. Стало видно, как он стелется по низкому лугу в глубину
леса. Нигде не было охотников - вдаль стояли стога, нахлобученные на
обкошенные пригорки. От них лился запах свежего сена...
Ясны обычно и солнечны августовские дни. Этот день был особый. То вдруг
пригонял ветер облака - становилось темновато, то облака быстро раскисали в
воздухе. При светлом небе громыхало неподалеку, и находил на лес пасмурный
свет - только какая-нибудь сосна вспыхивала под одиноким лучом.
Когда солнце пошло к закату, я бросил пустую охоту, набрал маслят и на
краю сосняка у картофельного поля поставил палатку. Надо было костер палить
- грибы варить.
Над полем собиралась грозовая туча, да как-то все не решалась плотно
обхватить небо и колебалась над закатом.
- Дочк, Дочк, Дочк... - послышалось с поля.
По меже шел парнишка в ковбойке и покрикивал.
- Телку потерял?
- Овцу, - сказал он, подойдя.
- Ты из Шишкина?
- Нет, с Екатериновки. Генка я, дядипашин.
Я знал дядю Пашу, перевозчика из Екатериновки. Он не раз перевозил меня
через
