у крыльца сирень и рябину.
Справа - сирень, слева - рябину, а сам посередке сяду.
ПЫЛШЫКЫ
- Пылшыкы пришли, - сказала Орехьевна.
- Кто? - не понял я.
- Ты что, оглох, что ли? Пылшыкы.
"Что за жуть такая? Что за пылшыкы?" - подумал я и выглянул в окно.
По деревне шли два здоровенных мужика в телогрейках, перепоясанных
веревками, за которыми торчало по топору. Один нес на плече двуручную пилу.
- Эй, матки-хозяйки, - сипло покрикивали они, - кому попилить-поколоть?
- Спасибо, батюшки пылшыкы-колшыкы, - отвечали хозяйки, - все
попилено-поколено.
- Сейчас весна, - говорили другие, - на лето много ли надо дров? Осенью
приходите.
- Жалко пылшыков, - сказала Орехьевна. - Работы нету. Ладно, пускай у
нас пилят. А я им картошки наварю. Будете за картошку пилить, батюшки
пылшыкы?
- За картошку попилим, за капусту поколем, - торговались пильщики.
Полдня возились они и ладно работали, попилили-покололи у Орехьевны все
дрова. Сели картошку есть с квашеной капустой.
- Я уж вам капусту постным маслом полью, - хвалилась Орехьевна.
Долго ели пильщики, а потом полезли на сарай и легли на крыше
передохнуть.
- Пылшыкы на крыше спят! Пылшыкы на крыше спят! - кричали ребятишки,
бегая под сараем.
- Эй, пылшыкы! - кричали им прохожие. - Вы чего это на крыше спите?
Пильщики не отвечали. Им, видно, с крыши не было слышно.
- Пригрелись на солнышке - вот и спят, - отвечала Орехьевна. - Сейчас
весна, самое время на крыше спать, на земле-то - сыро.
- Да ты бы их в доме положила.
- Вот еще! Может, им и перину вспучить?!
Отдохнули пильщики и пошли в другую деревню пилить-колоть, а я полез на
крышу, на их место.
Хорошо, тепло было на крыше. Пахло старыми сухими досками и почему-то
медом.
"Да, - думал я, задремывая, - не дураки были пильщики. Наелись картошки
- и на крышу!"
ШАТАЛО
Пошла по воду Орехьевна, но тут же воротилась.
Грохнула в угол коромыслом, брякнула пустыми ведрами.
- Ну, аньдел мой, сам иди!
- Что такое?
- Он опять сидит.
- Кто?
- Шатало черное.
- Ну и что? Сидит, никого не трогает.
- Ну да! Не трогает! Я только к колодцу, а он передо мной дорогу
перебежал.
Я взял ведра и пошел к журавлю-колодцу.
В белой рубашоночке, которая сияла из-под черного костюма, Шатало и
впрямь сидело на дороге.
Заприметив меня, Шатало выгнуло дугой спину, томительно потянулось и
сказало: "Мррру я, мррру..."
- Врешь - не умрешь, - сказал я, - сиди спокойно, дай воды набрать.
"О, мррру я..." - ответило Шатало и, лениво поднявшись с места,
пересекло дорогу перед моим носом.
Волей-неволей я остановился - переходить Шаталью тропу не хотелось. С
другой стороны улицы Шатало внимательно глядело, что я буду делать.
- Плевать я на тебя хотел, - сказал я, - не верю в кошачьи приметы.
И я пересек невидимый путь Шаталы и пошел к журавлю-колодцу. А колодец
у нас и вправду чистый журавель. Так всегда наклонится, что достанет носом в
самую середину земли. И всегда принесет воды чистой, сладкой, средиземной.
Повесил
