- Ну, не знаю... а только все любят.
- За что?
- Откуда я знаю, за что. За то, что ты - хороший человек.
- Ничего хорошего. А вот тебя любят, это правда. Если бы ты умер, тут
бы все стали реветь.
- А если б мы оба вдруг умерли, представляешь, какой бы рев стоял? -
сказал я.
Нюрка засмеялась.
- Это правда, - сказала она. - Рев был бы жуткий.
- Давай уж поживем еще немного, а? - предложил я. - А то деревню жалко.
Нюрка снова улыбнулась, глотнула воды, прикрыла глаза.
- Открывай, открывай глаза, - сказал я, - пожалей деревню.
- Так вкусней, - сказала Нюрка.
- Чего вкусней? - не понял я.
- С закрытыми глазами вкусней. С открытыми всю воду выпьешь - и ничего
не заметишь. А так - куда вкусней. Да ты сам попробуй.
Я взял у Нюрки кружку, зажмурился и глотнул.
Вода в ручье была студеной, от нее сразу заныли зубы. Я хотел уж
открыть глаза, но Нюрка сказала:
- Погоди, не торопись. Глотни еще.
Сладкой подводной травой и ольховым корнем, осенним ветром и
рассыпчатым песком пахла вода из ручья. Я почувствовал в ней голос лесных
озер и болот, долгих дождей и летних гроз.
Я вспомнил, как этой весной здесь в ручье нерестились язи, как
неподвижно стояла на берегу горбатая цапля и кричала по-кошачьи иволга.
Я глотнул еще раз и почувствовал запах совсем уже близкой зимы -
времени, когда вода закрывает глаза.
КЛЕПНКА
Осенью, в конце октября, к нам в магазин привезли клеенку.
Продавец Петр Максимыч как получил товар, сразу запер магазин, и в щели
между ставен не было видно, чего он делает.
- Клеенку, наверное, меряет, - толковал дядя Зуй, усевшись на
ступеньке. - Он вначале ее всю перемеряет, сколько в ней метров-сантиметров,
а потом продавать станет... Постой, ты куда, Мирониха, лезешь? Я первый
стою.
- Кто первый? - возмутилась Мирониха, подлезая к самой двери. - Это
ты-то первый? А я три часа у магазина стою, все ножки обтоптала! Он первый!
Слезай отсюда!
- Чего? - не сдавался дядя Зуй. - Чего ты сказала? Повтори!
- Видали первого? - повторяла Мирониха. - А ну слезай отсюда, первый!
- Ну ладно, пускай я второй! Пускай второй, согласен.
- Что ты, батюшка, - сказала тетка Ксеня, - за Миронихой я стою.
- Эх, да что же вы, - огорчился дядя Зуй, - пустите хоть третьим!
Но и третьим его не пускали, пришлось становиться последним, за Колькой
Дрождевым.
- Слышь, Колька Дрождев, - спрашивал дядя Зуй, - не видал, какая
клеенка? Чего на ней нарисовано: ягодки или цветочки?
- Может, и ягодки, - задумчиво сказал Колька Дрождев, механизатор, - а
я не видал.
- Хорошо бы ягодки. Верно, Коля?
- Это смотря какие ягодки, - мрачно сказал Колька Дрождев, - если
чернички или бруснички - это бы хорошо. А то нарисуют волчию - вот будет
ягодка!
- Надо бы с цветочками, - сказала тетка Ксеня, - чтоб на столе красота
была.
Тут все женщины, что стояли на крыльце, стали вздыхать, желая, чтоб
клеенка была с цветочками.
- А то бывают клеенки с грибами, - снова мрачно сказал Колька Дрождев,
- да еще какой гриб нарисуют.