на
жердях.
-- Закурить бы,-- сказал Женька.
-- Тетерку грохнул?
-- Куропатку, а вчера рябчика.
-- Это не куропатка,-- сказал я.-- Тетерка. Их бить нельзя.
-- Э, парень, чего ни кинь -- всего нельзя. Мне тут и избушку рубить
мешали. С милицией приезжали. После-то отступились, потому что и у меня
права есть.
-- Какие же права?
-- Свои люди в районе. Они и заступились. Теперь только крышу до
холодов успеть.
-- Какая крыша! У тебя между бревен щели с кулак.
-- Щели? -- удивился Женька.-- Подумаешь, щели. Девятое додавит. Вот
видишь, рублю четвертый венец, еще бы пять, и хорош. Шел бы ко мне в
напарники. Мы бы с тобой и медведя нашли. Я с ножом, ты -- с ружьем.
-- Пошел бы, да баба у меня в городе.
-- А баба там пускай и живет, ты к ней в гости будешь ездить. Так даже
удобней. Многие эдак-то с бабой не живут, а в гости ходят.
-- Не могу, Женька. Мне уезжать скоро.
-- Когда скоро-то?
-- Завтра.
-- Эх, жалко. А как бы хорошо зимой в избушке. На улице мороз в
тридцать градусов, а у нас свет, тепло. Муки бы пуд -- так можно самим и
хлебы печь. А ночью над лесом звезды да луна, а в избушке огонечек горит.
Надо бы мне напарника.
-- Ты торопись, Женька,-- серьезно сказал я.-- Скоро морозы, а у тебя
только четвертый венец.
-- Успею, парень.
Темнело, я поспешил домой и попрощался с Женькой. Вышел из леса и у
ольхового куста не выдержал, наклонился, пошарил в траве. Интересно было,
что он там прятал. Там лежал заваленный пожухшими ветками оранжевый
мотоциклетный шлем.
-- При чем здесь, черт подери, мотоциклетный шлем? -- сказал Вадим.--
Кто прячет шлем в ольховый куст? Зачем шлем без мотоцикла? Сумасшедший,
конечно. У него, видно, повсюду вокруг избушки захоронки.
-- Не вижу в мотоциклетном шлеме состава сумасшествия,-- сказал я.
На следующий день мы уехали, и перед отъездом, разбирая продукты,
наткнулся я на лишнюю пачку макарон. Хотел было отнести ее Женьке, да ведь и
в Кондопоге были друзья, которым лишняя пачка макарон никак не повредит.
По дороге мы все с Вадимом спорили, есть состав сумасшествия или нет.
-- Не вижу такого состава,-- рассказывал я друзьям в Кондопоге, которым
пачка макарон и вправду не повредила.-- По-моему, он не сумасшедший, а
просто неприспособленный к жизни человек, наивный романтик и доходяга.
-- Это ты наивный романтик и доходяга,-- сказали мне друзья из
Кондопоги.-- Какого размера сруб?
-- Три на четыре.
-- Это вовсе не охотничья избушка. Он рубит баню.
-- Какую то есть баню?
-- Обыкновенную. Рубит он рядом с дорогой. Верно? Бревна толком не
подгоняет. А как только срубит да выпадет снег, пригонит машину из
Медвежьегорска, вывезет баньку и продаст. Вот и все дела. Так многие делают.
А сумасшествие -- для отвода глаз.
Меня поразила эта неожиданная логика, выгнала сомнение и жалость.
Печальный образ сумасшедшего в шапке с помпоном посреди кривого сруба под
снегом и дождем поблек и пропал. Рубит баньку на продажу. Нет, куда ближе и
понятней человек, который рубит избушку,
