слезы. На какой-то миг я полуослеп, а когда проморгался, потер глаза
-- сразу увидел на склоне оврага черные борозды, разодравшие и снег и землю
под снегом.
На дне оврага борозды превратились в огромные следы, в третий раз
пересекающие мой путь. На этот раз он не мерил, у кого больше. Это было
вроде бы уже ясно.
8
А ведь и вправду как-то неловко нападать на того, кто лает по-собачьи.
Но этот не лаял. Только всегда яблоко носил в кармане.
Можно или нельзя?
Можно нападать на того, у кого яблоко в кармане? Наверное, можно.
Я стоял на краю оврага, прислушивался. С треском, ломая ветки, он
скатился в овраг и сразу затих. Спрятался.
И вдруг спереди, из глухариных болот, потянуло яблоком. Что такое?
Этот в овраге не шевелился, а из болот тянуло яблоком. Неужели их двое?
Два человека с яблоком в кармане? Один спереди? Другой сзади?
Нет, он один -- с яблоком в кармане. Он напетлял по лесу, и мне кажется
-- их двое. А может, он взял с собой того, кто лает по-собачьи? И просто
второе яблоко положил в чужой карман?
Нет, это совсем разные люди, они не могут сговориться. А вдруг
сговорились? Однажды они сидели вместе на берегу реки и варили уху.
9
На этот раз он не мерил, у кого больше. Это было ясно.
Господи, какая зима! Вялая, серая, тепловатая!
Зимние дни поздней осени, когда так длинна ночь, когда мало дано
человеку небесного света, я живу плохо. Хвораю, тоскую, места себе не
нахожу.
Особенно тяжело бывает в городах -- стеклянных и электрических.
А в деревне-то ночи еще длинней, еще бесконечней.
Конечно, и ему плохо сегодня, и ему тяжелы глухие дни, беспросветные
беззвездные ночи. Но я-то тут при чем? Не я управляю светом небесным, не я
гоню в лес ночь и мокрый снег.
А свету сегодня осталось совсем немного -- полтора-два часа, а там
стремительные сумерки и сразу -- ночь. Надо выбираться из оврага и бегом --
домой.
Я глядел на черные борозды, разодравшие снег на склонах оврага. Он,
видно, спешил забежать вперед, перехватить меня, кое-как ставил лапу,
вспарывал снег, выворачивал землю и опавшие листья.
Я смотрел на его следы и вдруг неожиданно пересчитал их: шесть на
склоне, шесть на дне, шесть на другом склоне.
Шесть, шесть и шесть!
Шесть на склоне, шесть на дне, шесть на другом склоне!
Боже мой! Как же я раньше не заметил! Шесть, шесть и шесть! А надо --
восемь, восемь и восемь!
Сухолапый!
10
Однажды они сидели вместе на берегу реки и варили уху.
Тот, что лает по-собачьи, размахивал руками и кричал. Он показывал
рукой на то место, где его подобрали. А этот, с яблоком в кармане, не
двигался. Потом он достал из сумки много яблок.
Я отошел от них, не люблю того места.
Сейчас-то уж яблок нигде не найти.
11
Сухолапый!
Речка Муньга -- утлый ручеек летом, разливается веснами широко и бурно.
Сверху, из дальних мест, еловых боров, сплавляют по ней строевой лес.
Хорошему плоту по Муньге и весной не пройти, и бревна, не связанные в
плоты, тупо плывут по течению, тычутся рылом в крутые берега,
