"Когда-то я скотину пас...", "Солнечное пятно", "Четвертый венец", "Красная
сосна", "Сиротская зима", "От Красных ворот", "Слушай, дерево", "Веселье
сердечное", "На барсучьих правах", "Клеенка", "Нюрка", "Стожок", "Выстрел",
"Чистый дор", "Вода с закрытыми глазами", "Сэр Суер-Выер (Фрагменты
пергамента)", а также рисунки автора.-- С. В.
---------------------------------------------------------------
---
* Предисловие к книге "Опасайтесь лысых и усатых":
О книге друга
Вам предстоит сейчас увлекательное чтение.
Перу Юрия Коваля принадлежит одна из моих любимых книг -- "НедопЈсок"
-- история молодого песца, убежавшего со зверофермы "Мшага" ранним утром 2
ноября.
Другой его роман, "Пять похищенных монахов", также занимает почетное
место на наших книжных полках.
Новая книга Юрия Коваля проникнута свойственным писателю светлым
юмором. Я читал ее, испытывая восхищение перед ярким и своеобычным
дарованием автора.
"Самая легкая лодка в мире" -- вещь необычного жанра.
В ней есть мечта, в ней есть сказка.
А сказка, которая живет в нас с детства, никогда не умирает.
Спасибо писателю за новый подарок, который он преподносит и юному
читателю, и тому, кто, читая эту книгу, снова переживает свою молодость.
Арсений Тарковский
--------
* Слушай, дерево *
Корней Иванович был в огромных валенках. Я таких никогда не видывал.
Валенки, наверно, валяли на заказ, специально для него.
-- У вас, Корней Иванович, валенки сотого размера,-- сказал я.-- Я
таких никогда не видывал.
-- Восемьдесят четвертого,-- сказал Чуковский.-- Мне сейчас как раз
восемьдесят четыре года, а я на валенки в год по размеру набавляю.
Была зима 1966 года.
Корней Иванович шагал впереди меня по узкой тропинке, пробитой в
глубоком снегу. Я семенил за ним. Вдвоем на тропинке уместиться мы никак не
могли.
-- Прочитайте же свои стихи,-- сказал Корней Иванович, не оборачиваясь.
Положение для чтения стихов было не самым выгодным, даже незавидным. Но
другого случая почитать Чуковскому свои стихи могло и не представиться, и я
начал:
Жили-были лилипуты,
Лилипуты-чудаки!
-- Что-что? -- оборотился Чуковский.
-- Лилипуты!
-- Ага, лилипуты. Ну и что они делали?
-- Жили.
-- Хорошо,-- сказал Корней Иванович, шагая вперед.-- Давайте дальше. И
погромче.
Ели, пили лилипуты,
Примеряли пиджаки,--
продолжал я, стараясь угнаться за Чуковским,--
Лили, лили лилипуты,
Лили, лили лимонад!
-- Лимонад? А вы знаете, какой хороший лимонад пил я в Тбилиси?
Чтение стихов несколько прервалось. Я слушал про тбилисский лимонад,
по-прежнему семеня за Корней Ивановичем. Наконец, он сказал:
-- Продолжайте.
-- Может, начать сначала?
-- Зачем же. Я все помню. Жили лилипуты, пили лимонад.
-- Все-таки начну сначала, чтоб ритм не прерывался.
-- Ну, пожалуйста,-- сказал Чуковский. По узкой снежной тропинке Корней
Иванович уходил от меня, и я, догоняя, кричал ему в спину:
Жили-были лилипуты.
Почему-то меня это смешило, что я читаю в спину огромному
