Москвичи скажут: Ванька добрай. А северяне скажут: Ванька доброй.
В типографиях, когда печатали мои книги, затруднялись все это передать,
еще и не хватало знаков с ударениями. И все печатается без ударения, и все,
конечно, страшно врут. Помните, как Мартынко из сказки поел "рогатых
яблоков"? Нелегко это печатно передать, так, чтобы прочесть правильно:
"Сорвал пару и съел. И заболела голова. За лоб схватился, под рукой два
волдыря. И поднялись от этих волдырей два рога самосильных.
Вот дак приужахнулся бедной парень! Скакал, скакал, обломить рогов не
может. Дале заплакал:
-- Что на меня за беды, что за напасти! Та шкура разорила, пристрамила,
разболокла, яблоком объелся, рога явились, как у вепря дикого. О, задавиться
ле утопиться?! Разве я кому надоел? Уйду от вас навеки, буду жить лучче с
хичными хехенами и со львами".
Вот есть такой Омский северный русский народный государственный хор.
Очень колоритно пели, по-омски. Раньше ими везде интересовались, а теперь их
всюду гонят. "Спим,-- говорят,-- только в вагонах, сидя. Слушают только
веселенькое, а как запоем северную классику, кричат: "Веселенькое
что-нибудь!".
И приходится им размениваться.
Я уж не знаю, кто тут виноват, да только стали им речь выправлять.
Верно, в Министерстве культуры это указывают. Кое-кому из хористок это стало
нравиться. Не хочется нынешним дамам древними бабками слыть, стали петь на
"а".
Лет двадцать назад приходили ко мне многие артисты-рассказчики,
Лекционное бюро посылало их сеанса на два учиться северной речи. Ну, за
два-то сеанса я их выучивал, за один бы ни в жисть не выучить. Так-то.
Старина о Варламии Керетском
В дни юности слышал я от отца поморскую балладу -- мы говорили:
старину -- о Варламии Керетском:
-- Иерею Варламие,
Где твоя молодая жена?
-- Она ушла в гости к татеньке,
Ко родителю-маменьке.
-- Нет, иерею Варламие,
Твоя жена за гульбой ушла:
Ночью в город Фарлаф на лодье прибежал.
По твою госпожу в божью церковь послал.
Она, боса и пьяна,
С корабельщики целуется,
Со фарлафами валяется...
Всех стихов не помнили уже ни мать, ни отец, забытое пересказывали
простой речью. О том, как поп Варламий убил свою молодую жену, занес
гроб-колоду на варяжский корабль, перебил варяжскую дружину, открыл паруса,
ушел на лодье в море...
И вот приехал ко мне Владимир Иванович Воронин -- знаменитый северный
капитан. Он знал свой вариант этой старины. Он прочитал его мне и сказал,
что всю жизнь собирался записать, скомпоновать свой вариант, я-то и не стал
записывать. Вот беда. Что я не записал? Капитан Воронин с острова Диксона не
вернулся. Там он умер. Доблестный был герой-полярник. Он вел на буксире
баржу. Взял канат, которым была прикреплена баржа, намотал себе на руку и
надорвался. Удивительный был человек, артист, рассказчик, каких не бывало.
Он любую сценку так умел изобразить в лицах. Теперь и не знаю, кто скажет
полную старину о Варламии Керетском...
С Маршаком мы спорили, он говорил, что в России не было баллады,
дескать, только в Шотландии.
