18

мэм, я не лопал масло. Негры вообще не едят масло в это время года.

        – А почему же тогда киска не толстеете.

        – Какое противное слово «киска», – обижался негр. – Сказала бы ещё «киса».

        – Киса – это твоя рожа, когда ты объешься маслянистой пищей, – недружелюбно пояснила Лиззи, которая, как мы давно заметили, была по натуре грубовата. Я бы даже назвал её неотёсанной, если б она не была так худа.

        Снова подкатила зима.

        Холодные ветры трепали шерсть Шамайки, мех её становился все пушистей и краше. Делать кошке было совершенно нечего, и она бесконечно лизала свою шубу, и с каждым взмахом кошачьего языка шкура её приближалась к совершенству.

        Тут вдруг и Простуженная Личность пожаловала в лавку японца. Личность эта потрясающе чихала и тащила на спине огромный мешок.

        – С вас два доллара, сэр, – сказала Личность, начихавши на всех окрестных кроликов.

        – Два долларами! – восхитился японец. – Ну, этого даже я не ожидал. Вываливай!

        – Советую запереть двери, сэр, – сказала Личность, скидывая на пол мешок, из которого неслись вопли.

        Джим запер дверь, и из мешка стали выскакивать коты и кошки всех возрастов, мастей и общественных положений. Рябые и рыжие, пятнистые и гиенистые, трущобные и хозяйские, заметались они по лавке, завыли, замяукали. Большинство ринулось к выходу, и Джим отгонял их лопатой, яростно, пособачьи рыча. Джим – наивная душа – про что думал, в то и превращался. И сейчас он превратился в собаку, и на эту собаку с лопатой стоило поглядеть.

        – Никак не могу, сэр! У меня появилось совершенно собачье настроение.

        – Кошек тут много, – сказал японец. – Но я не вижу здесь двух долларов. Вот это Молли – кошка мадам Дантон, а это рыжий Крис господина Утуулина. Двадцать центов долой! Кошек придётся вернуть владельцам.

        – Ничего подобного! – спорила Личность. – Я не дурак, хоть и простужен. Я прекрасно понимаю, что вы вернёте их за приличное вознаграждение.

        Личность коекак удовлетворили, вытолкали на улицу и стали сколачивать клетки.

        Скоро рядом с клеткой Шамайки выросли на улице ряды решеток, за которыми кошки трущобные и помоечные обжирались рыбными головами.

        – А помоему, все это зря, сэр, – говорил Джим. – Весь этот сброд никуда не годится. До Шамайки им далеко. Ну какой мех из этой твари. Интересно, где он такую дохлятину изловили.

        – Джим, ты негр и поэтому ничего не понимаешь. Мы продадим этот мех, но мы скажем, что это выхухоль! Хаха! Ты понял наконец всю глубину моей затеи.

        Японец смеялся и хлопал Джима по чёрным плечам. – Ну а вот эту образину за кого мы выдадим?

        – Эту вот? – Японец крепко задумался, разглядывая кошку, которая смахивала на смесь обезьянки с гиеной. –