22

ли не насмерть. Он замер в полном смысле этого слова, он окостенел, а негр так ударил его кулаком в челюсть, что дураккошколов упал на землю и уполз кудато глубоко в трущобы. Джим выпутал из сети Шамайку и внёс в подвал.

        – От этой кошки нам никогда не избавиться, – задумчиво сказал японец, оглядев Шамайку. – В ней, конечно, заключены доллары. Но кошачьи меха себя не оправдали, на одних рыбьих жмыхах можно разориться. Но коечто мне всётаки приходит в голову. Готовька, Джим, варево из жира гремучих змей, надо её снова отмыть.

        – Что это ещё пришло в твою японскую голову? – ворчала всклокоченная Лиззи. – Боже! Как я глупа! Зачем не приняла предложение господина Тоорстейна?

        – Я скажу только одно слово, – с намёком шепнул японец. – А ты слушай, как это слово звучит. Вот как: «Никербокеры!»

        – Никербокеры? Ты шутишь. Вначале купи себе приличные штаны, а уж потом говори «Никербокеры». Никербокеры тебя и на порог не пустят.

        – А я и не пойду к ним на порог. Пошлю вместо себя Джима. А костюм возьмём напрокат. Но это не главное. Главное – имя и родословная.

        – Нужно чтонибудь королевское, – сказала Лиззи. – Ничем так не проймёшь Никербокеров, как чемлибо королевским.

        – Свежие мозги! О, свежие мозги! – закричал японец, хлопая Лиззи по спине. – Что ты скажешь, например, о королевской Вильгельмине? Или ещё лучше – королевская Изабелла?

        – Это вино такое есть, «Изабелла», – заметил Джим.

        – Помолчи, глуповатый негроид, – ласково сказал японец. – И прекрати думать о вине.

        – Ладно, не буду, сэр.

        – Послушай, Джимми, а как звали остров, где ты родился? – Остров Аналостан был моей родиной, сэр!

        – Здорово! Королевская Аналостанка, чёрт возьми! Единственная Королевская Аналостанка на свете с родословной! Умора!

        И японец принялся хихикать и хохотать.

        – Королевская Аналостанка, – повторила Лиззи. – Ну и словечко! Язык свернёшь.

Глава 23 Жемчужина

        Море экипажей, реки цилиндров, озёра шляпок и туалетов, дамы и кони, негры и господа окружили один из богатых особняков на Пятой авеню, а может, и на какой другой улице города. Всё это шумело, ржало, смеялось, кричало, ругалось и пробивалось к двери, у входа в которую стояли швейцары и полицейские.

        Господин японец Мали с трудом продвигался к особняку, размахивая пригласительным билетом. Как ни старался японец отгладить брюки, вид у него всётаки был никудышный. В этой пёстрой толпе он торчал, как булыжник в асфальте. Некоторые швейцары толкали его локтями, а одна дама заметила:

        – От вас пахнет канарейками.

        Удивляясь точности её обоняния, японец читал афишу:

        ВЫСТАВКА ДОМАШНИХ ЖИВОТНЫХ

        г. Никкербокер

        По персидским