беленькой
собачонке.
Боря бледнел, звонил по-английски, а я присматривался к собачонке,
которая внезапно получила наименование Милорд.
Я всю жизнь терпеть не мог маленьких беленьких собачонок. И в
особенности тех, у которых были такие розовые глазки, принакрытые бровками.
Розовые, розовые, розовые глазки!
Из-за вас
в который раз
хожу на перевязки.
Я не понимал, как можно ходить на перевязки из-за такой чепухи.
Беленьких собачонок с розовыми глазками я не считал собаками. Для меня
это были бегающие шампиньончики.
Я питал страсть к гончим псам, к благородным сеттерам -- ирландским и
гордонам, я уважал дратхааров, преклонялся перед западносибирской лайкой.
Впрочем, Милорд не был таким уж маленьким и беленьким. Его нельзя было
назвать шампиньончиком.
Для фокстерьера у него был хороший рост, а белую его рубашку украшали
черные и коричневые пятна. Одно ухо -- черное, а вокруг глаза расширялось
коричневое очко, симпатично сползающее к носу. И никаких розовых глазок --
осмысленные, карие, с золотинкой.
И все-таки для моих широких собачьих воззрений Милорд был мелковат. Его
можно было назвать словом "кобелек", и это меня огорчало. Чего уж там --
"кобелек", надо бы -- "кобель".
Боря, братик мой дорогой, по телефону гаворил на английском языке для
секретности обстановки. Но мне ясно было, что говорит он со своей воздушной
невестой, которая этот язык понимает, а мне надо пока обождать. И я ждал,
размышляя, совпадает ли Милорд с широтой моих собачьих воззрений? Не
шампиньончик ли он? Все-таки я приходил к выводу, что он хоть и кобелек, но
не шампиньончик.
Странно все-таки это получилось, что у меня объявился Милорд.
Мое беспардонное "пцу-пцу" почему-то показалось ему столь
замечательным, что он, не раздумывая, бросился в воду. Не обещал ли я ему
чего-нибудь лишнего, когда исторгал этот немыслимый звук?
Но что, собственно, обещает собаке человек, когда произносит "пцу-пцу"?
Да ровно ничего, кроме сухарика и легкого потрепывания за ухо. И Милорд
получил это сразу же, в лодке. На всякий случай он побежал за мной к
автобусу, ожидая, не перепадет ли ему еще чего-нибудь.
И ему перепало второе "пцу-пцу", решающее. И он ринулся в автобус.
Он выбрал меня, он порвал с прошлым. И я принял его.
Судьба точным движением свела нас в одной точке.
Самое же удивительное было то, что отец сказал "сам". Это слово
подтверждало точное движение судьбы. Она свела нас в одной точке в тот самый
момент, когда Милорду был нужен я, мне -- он и когда отец не мог ничего
возразить.
Судьба точным движением
