кого-то, ан нет -- ругает, вот поругал, ан нет -- похвалил.
-- Пойдемте-ка обедать. Хотите есть?
Есть я не хотел, но сказал:
-- Хочу.
Конечно, мне было не до еды.
Но -- обед! Обед у Чуковского! Только дурак, наверное, откажется. Но и
трудно, неимоверно трудно мне было, друзья, обедать у Чуковского, стеснялся
я страшно.
А дело, в сущности, простое -- бульон с пирожком.
Не помню, к сожалению, ни вкуса бульона, ни начинку пирожка. Помню, что
только и думал за столом -- на втором этаже,-- как бы тарелку не опрокинуть.
Бульон и пирожок съел я мгновенно, чтоб ликвидировать опасность
опрокидывания и спокойно посидеть, поглядеть на Корнея Ивановича.
-- Наснимался валенков -- проголодался,-- заметил Чуковский.-- Клара
Израэлевна, дайте ему еще пирожок.
Мне дали пирожок N 2. Я быстро его съел.
-- Все правильно,-- сказал Корней Иванович,-- два валенка -- два
пирожка. Может, хотите третий?
-- Валенок, что ли?
Корней Иванович глянул на меня. Глянул странно. Можно бы сказать
"зорко", но не совсем так. Он глядел на меня, как будто уже точно, наверняка
знал, на что я способен и даже предвидел всю мою будущую судьбу, даже вот до
этого момента, когда я через 20 лет напишу эти строчки.
Я был чрезвычайно напряжен. Никогда в жизни я не ел бульон с писателем,
да еще с Корнеем Чуковским. От напряжения захотелось третьего пирожка, и я
уже открыл рот, чтоб попросить его, но тут Корней Иванович сказал:
-- Так дочитайте же про лилипутов. Самое время. Бульон. Пирожки.
Я начал читать. Сбивался. На аллее читалось легче. Выслушав меня,
Корней Иванович доел бульон и сказал:
-- Лучше быть юным поэтом, подающим надежды, чем старым, не оправдавшим
их.
К Корней Ивановичу пришла медицинская сестра. Она должна была взять
кровь на анализ. Из пальца.
Пока она готовила пробирки и пальцеукалыватель, я показывал Чуковскому
свои рисунки. Корней Иванович хмыкал, кивал, иногда говорил: "Ах вот оно
что!"
Медсестра прочистила пальцеукалыватель и всадила его тупую иглу в палец
Чуковского. Корней Иванович не поморщился, а я слегка содрогнулся. Это у
меня был жест сопереживания, инстинктивная помощь, дружеская поддержка.
-- Вы, кажется, боитесь крови?-- спросил меня Корней Иванович.--
По-моему, вы вздрогнули.
-- Да нет,-- сказал я.-- Просто не очень-то приятно, когда в палец
тупой иглой тычут.
Медсестра выдавливала кровь и размазывала ее по стеклянным дощечкам.
-- Нельзя бояться крови,-- продолжал Корней Иванович.-- Кровь -- это
естественно. Смотрите, как она выдавливает мою кровь, поверьте, мне это
безразлично.
