клеенку!
-- Тебя не спросила,-- сказала Мирониха, взяла, кроме клеенки, селедок
и пряников и ушла из магазина.
-- Твой кусок, Зуюшко, укоротился,-- сказал Петр Максимыч.
-- Ладно, у меня стол маленький... Кто там следующий? Подходи.
-- Я,-- сказала тетка Ксеня,-- мне надо метр семьдесят.
-- Где ж я тебе возьму метр семьдесят? -- спросил Петр Максимыч.
-- Где хочешь, там и бери. А у меня дети малые дома сидят, плачут,
клеенки хочут.
-- Пускай плачут! -- закричал Петр Максимыч.-- Где я тебе возьму?
Тетка Ксеня махнула рукой на Петра Максимыча и сама заплакала.
-- Вот ведь дела,-- сказал дядя Зуй,-- с клеенкой с этой! Ладно,
Максимыч, прирежь и ей недостачу, мне небось хватит. А то клеенка, дьявол,
больно уж хороша, женщине и обидно, что не хватает... Теперь-то довольна,
что ль, тетка Ксеня, или не довольна? А клееночка-то какая -- прям искры из
глаз. Какая сильная сила цвета. Постелишь ее на стол, а на столе --
цветочки, ровно лужок... Кто там следующий? Манька Клеткина? А какой у тебя,
Манька, будет стол?
-- Не знаю,-- тихо сказала Манька.
-- Так ты что ж, не мерила, что ль?
-- Мерила,-- сказал Манька еще тише.
-- Ну, и сколько получилось?
-- Не знаю. Я веревочкой мерила.
Манька достала из кармана веревочку, узлом завязанную на конце.
-- Вот,-- сказала она,-- у меня такой стол, как эта веревочка.
-- Как веревочке ни виться,-- строго сказал Петр Максимыч,-- а концу
все равно быть.
Он приложил деревянный метр, померил Манькину веревочку и сказал:
-- Опять нехватка. Метр семьдесят пять.
-- Эх,-- махнул рукой дядя Зуй,-- прирезай недостачу от моего куска,
режь на всю веревочку. А ты, Манька, горячие кастрюли на клеенку не ставь,
ставь на подложку. Поняла, что ль? Сделай подложку из дощечки.
-- Поняла,-- тихо сказала Манька,-- спасибо, батюшка.
-- Или того лучше, Манька. Ты ко мне забеги, я тебе готовую подложку
дам... Кто следующий-то там?..
Дело в магазине пошло как по маслу. Петр Максимыч только чикал
ножницами, и через десять минут от дядизуевой клеенки почти ничего не
осталось.
Но эти десять минут дядя Зуй не терял даром. Он расхваливал клеенку,
жмурился от силы цвета, сомневался: не заграничная ли она? Не американская
ли?
-- Ну, Зуюшко,-- сказал наконец Петр Максимыч,-- клеенка эта пока не
американская. Наша клеенка, советская. И у тебя от этой клеенки осталось как
раз двадцать сантиметров.
-- Чтой-то больно мало.
-- Так выходит. Двадцать сантиметров тебе, полтора метра Кольке
Дрождеву.
-- Может, какие-нибудь есть запасы? -- намекнул дядя Зуй.--