Я подумал-подумал, послал, куда надо, телеграмму и остался у
Пантелевны. Уж не знаю, как получилось, но только прожил я у нее не день и
не месяц, а целый год.
Жил и писал свою книжку. Не эту, а другую.
Эту-то я пишу в Москве, гляжу в окошко на пасмурную пожарную каланчу и
вспоминаю Чистый Дор.
* Вода с закрытыми глазами *
Ю. Молоканову
С рассветом начался очень хороший день. Теплый, солнечный. Он случайно
появился среди пасмурной осени и должен был скоро кончиться.
Рано утром я вышел из дома и почувствовал, каким коротким будет этот
день. Захотелось прожить его хорошо, не потерять ни минуты, и я побежал к
лесу.
День разворачивался передо мной. Вокруг меня. В лесу и на поле. Но
главное происходило в небе. Там шевелились облака, терлись друг о друга
солнечными боками, и легкий шелест слышен был на земле.
Я торопился, выбегал на поляны, заваленные опавшим листом, выбирался из
болот на сухие еловые гривы. Я понимал, что надо спешить, а то все кончится.
Хотелось не забыть этот день, принести домой его след.
Нагруженный грибами и букетами, я вышел на опушку, к тому месту, где
течет из-под холма ключевой ручей.
У ручья я увидел Нюрку.
Она сидела на расстеленной фуфайке, рядом на траве валялся ее портфель.
В руке Нюрка держала старую жестяную кружку, которая всегда висела на
березке у ручья.
-- Закусываешь? -- спросил я, сбрасывая с плеч корзину.
-- Воду пью,-- ответила Нюрка. Она даже не взглянула на меня и не
поздоровалась.
-- Что пустую воду пить? Вот хлеб с яблоком.
-- Спасибо, не надо,-- ответила Нюрка, поднесла кружку к губам и
глотнула воды. Глотая, она прикрыла глаза и не сразу открыла их.
-- Ты чего невеселая? -- спросил я.
-- Так,-- ответила Нюрка и пожала плечами.
-- Может, двойку получила?
-- Получила,-- согласилась Нюрка.
-- Вот видишь, сразу угадал. А за что?
-- Ни за что.
Она снова глотнула воды и закрыла глаза.
-- А домой почему не идешь?
-- Не хочу,-- ответила Нюрка, не открывая глаз.
-- Да съешь ты хлеба-то.
-- Спасибо, не хочу.
-- Хлеба не хочешь, домой не хочешь. Что ж, так и не пойдешь домой?
-- Не пойду. Так и умру здесь, у ручья.
-- Из-за двойки?
-- Нет, не из-за двойки, еще кое из-за чего,-- сказала Нюрка и открыла
наконец глаза.
-- Это из-за чего же?
-- Есть из-за чего,-- сказала Нюрка, снова хлебнула из кружки и
прикрыла глаза.
-- Ну расскажи.
-- Не твое дело.
-- Ну и ладно,-- сказал я, обидевшись.-- С тобой по-человечески, а
ты... Ладно, я тоже тогда лягу и умру.
Я расстелил на траве куртку,